Яд или лекарство? Как растения, порошки и таблетки повлияли на историю медицины - [13]
Способность разделять сырые материалы, очищать и изучать их активные вещества послужила толчком к развитию новой науки – органической химии, науки о молекулах жизни. Органическая химия и производство лекарств развивались параллельно. На протяжении XIX века разные исследователи продолжили разбирать опиумный коктейль, очищая другие алкалоиды, содержащиеся в сыром веществе. И алкалоидов было очень много. Кодеин, выделенный в 1832 году, оказался менее эффективен при обезболивании, но также склонен вызывать зависимость; сейчас мы знаем его в основном по использованию в сиропах от кашля[1]. Затем появились тебаин, носкапин, папаверин, нарцеин – список алкалоидов опиума удлинялся. По мере того как химики становились все более искусными, из других растений, таких как кока, табак, кофе, стрихнин, хинин, атропин, были выделены и другие алкалоиды – кокаин, никотин, кофеин, nux vomica и кора хинного дерева. Список алкалоидов рос. Все они были химически родственными, активно воздействовали на организм и были горьки на вкус.
Но первым был морфин. Он быстро заменил опиум в медицине. Его можно было изготавливать в соответствии со стандартами и нормами, что позволяло более точно выбирать дозировку и давало врачам лучший инструмент для лечения своих пациентов. Это болеутоляющее было сильнее опиума, и оно стало основным средством в аптеках госпиталей и в сумках врачей. Его единственным недостатком было то, что в первые годы его приходилось принимать либо через рот, либо через покрытые воском суппозитории, что замедляло его действие и делало результаты более вариативными. Даже приняв его в жидкой форме, пациенты должны были ждать, пока препарат подействует, и эффект нарастал постепенно, что усложняло корректировку доз. Врачи хотели найти лучший способ введения морфина в организм.
Они пробовали измельчать его в порошок и давать пациентам вдыхать его, но это слишком часто вызывало тошноту. Они пробовали наносить его на кожу, но это приводило к образованию волдырей. Пробовали вводить его под кожу, используя щепки или иглы для введения маленьких шариков лекарства в небольшие разрезы, но контролировать дозу было слишком сложно.
Ответ пришел в 1841 году, когда французский хирург по имени Шарль-Габриэль Правас ввел в медицину новый инструмент. Правас искал способ лечения варикозного расширения вен и решил, что помочь может использование лекарств, замедляющих свертывание крови. Проблема заключалась в том, что препараты, которые он хотел использовать, при приеме через рот разрушались в желудке. Ему нужен был способ доставить их непосредственно в вены. Поэтому он попросил местного мастера изготовить полую иглу из платины, а к игле прикрепил маленький серебряный поршень. Идея заключалась в том, чтобы зарядить в поршень лекарство, вставить иглу в вену, а затем ввести лекарство.
Он сделал первый шприц. С его помощью Правас мог набрать точно отмеренное количество лекарства и ввести его через кожу напрямую в организм, минуя желудок и кишечник, ускоряя действие препарата и доставляя большее его количество туда, куда нужно. Правас носил свой прибор в кармане цилиндра с шелковой подкладкой. И его изобретение, «Правас», как его часто называли, быстро стало хитом среди врачей. Оно дало врачам новый критически важный способ более быстрой и точной доставки лекарств.
«Правас» идеально подходил для морфия. При введении лекарства непосредственно в тело обратить агонию в спокойствие получалось за несколько секунд. Когда пациент корчился от боли, медсестра могла достать шприц с морфием и сказать: «Сейчас вас укусит комарик». Врачи получили возможность проводить более точные исследования.
Конечно, это не сработало. Морфий был, по сути, тем же наркотиком, что и опиум, только сильнее. В лучшем случае он заменял опиум, а не лечил от зависимости. Прием морфия с помощью «Праваса» обеспечивал зависимым получение более сильного и быстрого наркотика. Соответственно, опасность аддикции возрастала.
В период Гражданской войны в США, в 1860-х годах, морфий стал основным лекарством на поле боя: его вводили солдатам для облегчения боли от ран и для лечения дизентерии и малярии, свирепствовавших в военных лагерях. Домашние сады как на Севере, так и на Юге охватило пламя маковых плантаций – граждане патриотично выращивали опиум для своих войск, сырье перерабатывалось в морфий и отправлялось на фронт. Были выданы миллионы доз. Тысячи ветеранов с пожизненными увечьями: с оторванными конечностями, раздробленными костями, сломленные духом, после окончания войны учились пользоваться шприцами для самостоятельного введения морфия.
В результате возникла волна зависимости, которую назвали «армейской болезнью». Благодаря морфию в 1870-х и 1880-х годах потребление опиатов на душу населения утроилось, создав первый в Америке опиоидный кризис. Любой мог достать морфий и шприц для его введения; они продавались по почте и без рецепта в аптеках. По мере расширения медицинского применения морфия: в хирургии, при несчастных случаях, практически при любом заболевании или травме – росло и число пациентов, зависимых от этого препарата. Ученые назвали новую эпидемию морфинизмом и изо всех сил старались найти способы контролировать ее.
