Яд для Моцарта - [45]

Парень – смышленый малый – тут же подхватывает еще не окончательно сформировавшуюся мысль подружки и предлагает:

– А что, Кать, пошли сходим, а?

– Ой, да что ты! Такая огроменная очередина! Нам и билетов-то не достанется, только простоим зазря… – постепенно интонация девушки теряет первоначальную уверенность.

– Чего это зазря? Зал вон какой большой – мест на всех хватит! – продолжал настаивать на своем парень. В его глазах уже горят яркие огоньки азарта: должен он показать этой провинциальной девчонке все достопримечательности современной Москвы или не должен? Мужчина он в конце концов или нет?

– Вот делов-то – отстоять пару-тройку часиков, – усмехается он, наблюдая за нерешительностью подружки. – Все равно гулять собирались, так не все ли одно – двигать ногами или стоять на одном месте? Посмотри, погода какая! Подышим свежим воздухом, здесь он тоже есть, и ничуть не хуже, чем в твоем парке.

Парень настолько убедителен, что девочка соглашается выдержать это испытание. И в самом деле, какая разница, где дышать свежим воздухом. Когда они вместе, им хорошо везде.

– Ну ладно, – решается она. – Давай поищем конец очереди.

Хвост обнаружился всего лишь в нескольких шагах. Крайним оказался мужчина среднего возраста и довольно интеллигентного вида.

– Товарищ, за вами никто не занимал? – обратился парень к мужчине.

Мужчина повернулся и растерянно посмотрел на парочку сквозь толстые стекла больших очков в темной роговой оправе.

– Простите, вы что-то сказали?

– Мы хотим узнать, не занимал ли кто за вами очередь, – терпеливо повторил парень.

– Нет-нет, никто. Я крайний, – поспешно ответил мужчина.

– А что за картину показывают? – спросила девочка.

– «Молодую гвардию».

– «Молодую гвардию»! – восторженно воскликнули в один голос ребята.

– Ой, как здорово! – радовалась девушка. – Я столько хорошего слышала об этом фильме! Мне говорили, там снимаются очень известные актеры. Вы, случайно, не знаете их фамилий?

– Нет, не знаю. Я к этому фильму только музыку сочинял, понимаете ли, а для ее исполнения актеры не нужны.

– Музыку? Вы сами писали музыку? – переспросил парень, пристально всматриваясь в лицо мужчины. – То есть вы хотите сказать, что вы и есть знаменитый композитор Шостакович, который сочинил Седьмую Симфонию?

Мужчина робко улыбнулся:

– Да, моя фамилия Шостакович. Зовут Дмитрий Дмитриевич, – и протянул руку для знакомства.

– Иван, Катя, – представились ребята.

– Очень приятно, – улыбнулся им мужчина.

– Не может быть! – у ребят от удивления округлились глаза. – Живой Шостакович, настоящий композитор! Вот уж не думали, что встретим вас в очереди!

– В жизни всякое случается…

Девушка заглянула композитору в лицо.

– Я хочу вас получше запомнить, чтобы потом всем-всем рассказывать, что стояла в очереди с известной знаменитостью! Но постойте-ка…

Девочка наклонила голову к плечу и нахмурилась:

– Если вы и в самом деле Шостакович, то почему же вы не можете взять билет без очереди? Вам вовсе не надо стоять часами – вам и так дадут!

– Вы в самом деле так думаете? – недоверчиво и очень серьезно спросил ее композитор.

– Ну конечно! – воскликнул парень и тут же подкинул дельный совет. – Возле кассы есть другое окошечко, с табличкой «Администратор», так загляните туда. И незачем вам здесь время тратить, как простым людям!

Они смотрели вслед композитору, дождавшись, пока тот не скроется за головами поклонников кино, потом переглянулись.

– Какое сегодня число? – спросила девушка.

– Девятнадцатое, – подумав, ответил парень. – Сегодня же суббота? Значит, точно девятнадцатое.

Катя задрала носик и торжественно произнесла:

– Девятнадцатое июня 1948 года с сего момента объявляется самым знаменательным днем в моей жизни! – и, сменив тон на доверительный, шепнула парню на ухо: – Давай его запомним и будем хранить как талисман.

…

Они не продвинулись и на пару метров, как вновь увидели еще более ссутулившуюся и поникшую фигуру того самого композитора, за которым занимали очередь.

– Дмитрий Дмитриевич! – окликнула его девушка. – Ну как, достали билеты?

Композитор подошел к ребятам. Взгляд серых глаз казался опустошенным, уголки рта искривлены, будто от горечи.

– Что с вами? – с тревогой спросила девочка, почувствовав неладное. – Окошко не нашли?

– Нашел, нашел окошко. Низенькое такое. Над ним табличка висит «Администратор» – все как полагается, – речь композитора была сухой и отрывистой, словно разорванная на части.

– И что?

– Подошел я к нему… А оно низенькое, понимаете ли, вот специально, чтобы человек изогнулся! Вот специально, чтобы в дугу изогнулся… Я, конечно, изогнулся, и туда заглядываю. А администратор меня спрашивает: вам чего? Я ему говорю, что хочу два билета на фильм. А он: а почему это я вам должен билеты давать? кто вы такой? Я говорю ему: я – Шостакович…

Композитор замолчал.

– Ну, а он-то?!. – с замиранием сердца и напрочь позабыв о физиологической потребности организма в осуществлении дыхательного процесса, выспрашивали молодые люди.

– А что он? Он мне отвечает: а я, говорит, Смирнов, ну и что? И в это время я, понимаете ли, стою, так сказать, перед ним, согнувшись, потому что окошечко так специально сделано…