Яд для Моцарта - [47]

– Вот видишь, ты и не подозревал о том, что творится на душе у кровного брата. Но раз уж подвернулся такой уникальный случай и ты в кои-то веки заинтересовался мной, я попытаюсь тебе объяснить, что на самом деле происходит. Прости, если тебе покажется, что я напоминаю о вещах и фактах, казалось бы, общеизвестных.

Итак, мы – братья, рожденные от одного отца. Вместе росли, воспитывались, взрослели. Но с момента появления на свет наши взгляды были устремлены в две противоположные стороны вертикали: твои глаза были открыты небу, я же смотрел на землю. Уже в этом незначительном различии между младенцами скрывалось истинное предназначение их судеб. Так и повелось. Ты стал пастухом. Несложное, однако же, занятие – бродить изо дня в день по полям и лугам, подыскивая животным сочные корма, дарованные природой, а потом сидеть в душистых травах на пригорке и созерцать красоту земную.

Я же посвятил свою жизнь возделыванию земли – труду благодатному, но требующему много усилий. От восхода до заката, из года в год я распахивал, удобрял почву, сеял семена, выхаживал каждый росток, поливал, вырывал мешающие дыханию сорняки, заботливо собирал урожай. И все для того, чтобы раз в год – Великий День Приношений – сложить плоды трудов праведных к Его ногам.

Сравнимы ли труды наши? Сколько сил кладу я в землю, чтобы получить хороший урожай, и что стоит тебе один раз заколоть упитанного тельца, вскармливаемого самой матерью-природой? Посуди сам: Он все видит, от Его всевидящих очей не скроется не только живое существо, но и даже самая малая промелькнувшая где-то в глубине сознания мысль.

– Да, это так. Он все видит.

– Тогда, может быть, ты ответишь, почему он выбирает твои дары, а мои приношения каждый раз отвергает. Почему Он так несправедлив ко мне?

– Тише! Твои уста не ведают, о чем вещают, брат! Разве можно Его, Великого и Всемогущего, упрекать в чем-либо?! Он – Абсолют и Высшая Истина, и Деяния Его разумны и справедливы. Молчи, о неразумный, иначе не избежать тебе кары!

– Не избежать; что верно, то верно. И все же: почему мои труды не оцениваются Им по достоинству, почему мне не воздается по заслугам? С какой такой стати Он отдает предпочтение тебе и твоим тельцам? Почему я должен трудиться напрасно? Каждый новый год я пытаюсь подавить в себе уязвленную гордыню и утешить себя впопыхах найденными объяснениями: положим, этот год выдался недостаточно урожайным и плодородным, или же я плохо постарался, а вот начнется новый – и тогда я уж превзойду сам себя!

Но наступает очередной День Приношений, и мои дары отвергаются Им снова и снова. И каждый раз я вновь беру себя в руки и выкладываюсь максимально, безвозмездно даря себя и свое умение земледельца, чтобы угодить Ему. Но всякий раз это не приводит к желаемым результатам. И сегодня произошло то же самое: твой умерщвленный телец угодил Ему, а я снова остался в стороне. И так будет всегда, мне не изменить свою позицию, ведь так?

– И тогда ты счел причиной твоих мук и терзаний родного брата и решил отыграться на мне, преследуя меня в веках?

– Более того: под моей правой рукой сейчас лежит тяжелый камень. Я ощущаю, как он срастается с моей ладонью, становится с ней единым и нераздельным целым. Теперь, после всего произнесенного здесь, возле затухающего костра, чей свет еще пытается разогнать надвигающиеся на нас непроглядную тьму и холод, я не смогу не поднять его и не сделать то, ради чего мы сегодня и затеяли весь этот разговор.

– Что ты хочешь этим сказать? Неужто ты задумал страшное и намерен занести камень над головой кровного брата?

– Не стану скрывать. Почему бы не принести тебя в Дар Великому и Всемогущему? Может быть, тогда он смилостивится и примет мои дары – и по достоинству оценит мои старания?

– Ах, вот как? И что же будет дальше? Ответь, я ведь все равно не узнаю.

– А потом он разгневается и наложит на меня, грешника-братоубийцу, вечную кару: он отправит меня скитаться по миру, преодолевая времена и расстояния, дабы сопровождать тебя на этой земле.

– Ну тогда я и в самом деле начинаю понемногу кое-что понимать. Например, теперь мне ясна причина твоей удивительной памяти: ты-то остался живым, тогда как я всякий раз умираю и воскресаю вновь в ином обличье, но неизменно вселяя в новое тело сущность и Дух Гения.

– О, если бы знал ты, брат мой, каковы мои мучения! Никому не пожелал бы вечной жизни! Предел моих мечтаний – это дождаться сладостных моментов смерти.

– Ты не можешь умереть и предаться забвению?

– О, если бы это было возможно! Я пытался наложить на себя руки, но Он сказал мне, что смерть не придет ко мне, что бы я ни сделал. Тогда я сказал, что попрошу об этой маленькой и незначительной услуге первого встречного. Но Он наложил запрет на мои уста. Тогда я на собственной груди выжег крупными буквами «УБЕЙ МЕНЯ!» и скинул прочь одежду. Но прохожие, что попадались на моем скорбном пути, словно не замечали ни моей наготы, ни кровавой надписи. Так я и скитаюсь в веках, из раза в раз неизменно выполняя свою страшную миссию…

– Бедняга… Но зачем тогда ты прежде предупредил меня о своем коварном замысле? На мой взгляд, было бы гораздо проще обрушить на мою беззащитную голову камень из-за спины. А теперь, после того, что я узнал, лишить меня жизни будет не так-то просто. Ты, брат, бездумно сам усложнил себе дело.