Яблоневый цвет - [25]
Разум опустел, словно дом покинутый. Вместо сердца — дыра глубокая, ветру в ней простор и раздолье, стуже зимней — обитель. Все заговоры тотчас Радмила позабыла — горе всё собой затмило, с головою в саван непроницаемый обернуло.
Грубая сила из омута вынырнуть заставила — за волосы сенелец Радмилу кверху дернул, голову девицы к себе подняв.
— Что ворожея, что травница — всё одно ведьма! — слова ядом змеиным выплюнул, да ранить сильнее уж некуда. — Что, ведьма, подкосило? Погоди, еще не всё!
Потащил за собой, как ветошь немощную, кинул в избу, от огня стонущую, да дверь захлопнул, подперев выломанной ставней. Опомнилась Радмила, бросилась наружу, да сил уж не осталось совсем. Ослабела, осела на пол.
«Прости меня, отче, не послушалась…»
Пламя прожорливое поймало подол наряда обрядного, облизнуло ноги девичьи, побежало по лентам белым да заплелось в косу русую.
«Прости меня, матушка-наставница, подвела тебя, не сдюжила…»
Жар вокруг. Горит всё весело, словно празднество какое, завораживает пламенный танец, а душу лед сковывает. Готова Радмила в объятия смерти кинуться.
«Подожди меня, Северин, не уходи далече…»
Не отрываясь, глядят сельчане на полыхающую избушку. Блестят слезы на лицах, будто воск стекает по свечным огаркам, пламенем раскаленным. Не думал никто, не загадывал судьбы такой заступнице робкой, никакими мольбами содеянное не исправить, вину не загладить — на проклятье вечное, муки душевные сами себя обрекли белокрайцы.
Бросилось мужичье на мытарей — прогнать черных магоборцев, да те немедля мечи в ход пустили. Трава вкруг багровой стала.
Из вишняка белое воинство показалось. Пасти волчьи огромные, клыки — точно сабли, когти — точно ножи. Завыла Погань на все голоса, да поздно. Другая кончина уж людей поджидает.
То ли крик последний из-под поленьев рухнувших вырвался, то ли пламя торжество свое провозгласило, то ли зверь какой на зарево в ночи злился. Средь летучих красных мух, взвихрившихся в высь чернильную, загорелись три глаза чудовищных. Содрогнулась земля от поступи Бесовой. Пурга белая пронеслась — простились яблоневые сады с благодатью. Вернулся древний хозяин здешних мест, как и обещал. И голод свой неистовый всласть утолил…
Эпилог
Уж стих голос старика давно, а Агнешке всё мерещатся среди чудного птичьего пения, окружившего полянку с остовом хаты, людские крики — отголоски бойни, учиненной сенельцами. Вольно-невольно всматривается ведьма в темноту, что за обгоревшими стенами притаилась, и кажется, что вот-вот поднимется белый девичий силуэт, выйдет из избы ворожея навстречу гостям. Но нет никого в округе, кроме Агнешки и Беримира. Сиротливо катится по щеке девчонки слезинка. Уж кому, как не Агнешке, знать, до чего люди жестокими бывают. Хлебнула горя еще в Темнолесье.
Тихо стало. Схоронилось зверье лесное. Ни звука Поганая Пуща не проронит, ни вздоха, будто ждет чего-то.
Чувствует ведьма, как кругом нити незримые протянулись — сети паучьи не иначе. Дернет за одну струнку владыка-паук — вмиг в кокон добычу завернет, глазом Агнешка моргнуть не успеет. А сам хозяин стоит как ни в чем не бывало, годно у него подражание человеку выходит, не зря столько лет под боком яблоневую деревушку терпел.
Досада душу Агнешки заполнила. Не углядела, не поняла! Позорище, а не ведьма!
— Ты…
Голос девчонки глухой, но выразительный. Угроза кому хочешь кровь заледенит.
— Леший.
Произнесла, сама слов своих испугалась. Оборвались колдовские паучьи нити, и наземь старик упал. Мертвым упал — ведьма это своим чутьем углядела. Давно уже душа покинула дряхлое тело, только оболочка оставалась, которой магия темная двигала. Вот уж сотни лет как двигала…
В тот же миг дерево узловатое, что на краю поляны свои лапы-ветви раскинуло, зашевелилось, заскрипело. Обернулся к девочке Хозяин Леса, шагнул, разметав валежник. Раздвинул могучими ручищами поросль да спутавшиеся кроны старых древ, выпрямился во весь свой исполинский рост. Ведьма с него глаз не сводит, и древний дух тоже лунным взглядом Агнешку словно насквозь пронзает.
— Зачем не уберег? Зачем лютой смерти Радмилу предал?
Дернул головой Леший — негодует. Будто сквозь шум ветра слышит ведьма его голос:
— Думаешь, не дорожил я ею? Не отваживал люд злой от Белокрая? Глубоко Бес свои когти в сердца деревенских запустил. Здесь я бессилен был! Коли впустили демона к себе да дали волю, другим ходу нет. Радмила последней печатью была, что его сдерживала. Сами себя люди наказали. И поделом! Нет больше прохода человеку через Погань!
Попятилась Агнешка. С таким не сдюжить. Вскипела магия в ведьме, скрутила огненные шары в ее ладонях.
За спиной мяуканье раздалось. Не ожидав подвоха, обернулась неосторожно Агнешка, и тут же словно окаменела — кошачий взгляд заворожил, заковал. С места не сдвинуться. Тут же из земли вырвались узловатые корневища, опутавшие незваную гостью по рукам и ногам.
Поскрипывают кости Лешего. Посмеиваясь, Хозяин Леса обошел девочку кругом, оценивая и приглядываясь.
— За оружием против богини пришла, значит. К старым владыкам, который до вас всех еще по миру ходили, земли эти хранили. Воистину люди — бесстыжие твари! Мелюзга, позарившаяся на то, что им в руках не удержать!
Отдых в деревне подходит к концу, но не приключения. Лиза и Аня получают письмо с приглашением посетить мир Гномов и помочь разобраться с загадочными исчезновениями отдельных домов и целых посёлков гномов. Может, вернулся Чёрный колдун? Кто такая Королева Слёз?Новые приключения сестёр, где есть летающие острова, воздушные лодки, магия, волшебство и можно встретить настоящего робота… А вы не боитесь воздушных пиратов?
В пятнадцать лет, незадолго до выпуска из средней школы, отец сказал мне следующее. - В нашем роду течёт демоническая кровь.И это была правда. К сожалению мой отец являлся простым владельцем магазинчика с едой из курицы на вынос, обладающим способностью менять цвет глаз на голубой, а я был сыном этого владельца, который по воле случая был чуточку сильнее остальных.Однако спустя пять лет. Они пришли за мной.
Глазачами называют тех, кто умеет видеть фей. Способность, которая должна мешать волшебным существам портить жизнь людям, на деле родовое проклятие: никто из глазачей никогда не доживал до старости. И вот теперь и двенадцатилетняя Тилли, помешавшая банде фей похитить младенца, должна принять предложение фейского повелителя — Паучьего Короля, иначе родной город девочки может пострадать… «Если ты умеешь видеть то, что не видят другие, это не дар — это проклятие. Если ты живешь между двумя мирами, будь готов к тому, что тебя не примет ни один из них.
И что же человеку делать, если его похитил архимаг из другого мира? И цель у похитителя самая гнусная! Талантов, способных перевернуть мир магии, вроде бы, нет. Так что делать? Как что? Бежать! Собирать команду! Воевать! И разобраться, что же в этом мире не так! Что за магия? Что за боги? И как вернуться на Землю? А если команда бестолковая? Магия ограниченная? А боги… и не боги, получается. Значит, скучно не будет!
У тебя никогда не было такого, что вроде всё есть, всё что нужно, но почему-то ты не чувствуешь, абсолютно ничего. Лишь зудящее чувство сжигает тебя изнутри. Чтобы ты не делал, как бы не старался, он не уходит, заставляя сходить с ума. Начав читать эту книгу ты посмотришь на это зуд, которым заболел двадцатилетний главный герой, под другим углом, поймёшь для чего он нужен и какова его причина, а как бонус прочувствуешь всю палитру чувств, начиная от ужаса и депрессии, заканчивая эйфорией и любовью. К чему же этот зуд приведёт героя? К безумию? Или же любви?
Отправляясь в путешествие за "кладом с магией", герои надеются найти новые ощущения и прикоснуться к альтернативному взгляду на события вокруг. Но вот беда, они находят не свой клад. Сюжет развивается от мило нелепого до страшно кровожадного, удивляющего своей жестокостью. Главные герои узнаю какой он мир на самом деле и какие личности скрываются в закромах дремучего леса. Содержит нецензурную брань.