Яблоневая долина - [41]

– Ничего, я не тороплюсь, – ответила Харма. – А вам пока на улицу нельзя. Сейчас скот загонять начнут, на глаза попадётесь.

Она снова воззрилась на Приша. Потом не выдержала и потрогала его волосы.

– Надо же, зелёные. Как трава! Откуда ты?

Приш вздохнул: не отвяжется. Вкратце он обрисовал ситуацию.

– Да, – протянула Харма, – надо же было вам так вляпаться.

– А в чём дело? – не выдержал Глеб.

Она закусила губу.

– А дело вот в чём. – Девчонка замешкалась, точно ей было неудобно говорить. А потом решилась. – Ты сказала, что я человек, – обратилась Харма к Мёнгере, – это так. Мы все здесь люди. Только в кровавое полнолуние становимся волками. И вам надо срочно уходить.

Приш не верил собственным ушам: что она несёт? Это какой-то розыгрыш!

– Мы скот прячем за крепкими засовами, даже решётки ставим на двери, – продолжала Харма, – но и это иногда не помогает. Молодёжь разум теряет. Если прорвётся кто в хлев, вырежет всё поголовье.

– И часто у вас так? – задал вопрос Глеб.

– Два раза в год, когда на небе встаёт красная луна. Сегодня как раз такой день.

Внизу скрипнула дверь.

– Харма, ты дома? – раздался зычный мужской голос.

Та охнула и приложила палец к губам: молчите.

Затем послышалось мычание и блеянье: хозяева загоняли скот в хлев. Харма спустилась к своим. Наступило долгое ожидание. Никто не разговаривал, даже Хухэ не шевелился. Наконец девчонка вернулась. Она сунула путникам кувшин с молоком и хлеб с сыром.

– Перекусите и пойдём. Наши отдыхать легли, так что время есть.

Путники наспех съели угощение, а затем Харма огородами вывела их за деревню.

– Почему ты не хотела, чтобы нас остальные видели? – поинтересовался Приш. – Ведь они же сейчас люди, как ты.

– Они ваш запах запомнят, тогда первым делом по следу пустятся. Если вырвутся за ограждение.

– Что?! – Приш не сразу осознал.

Харма кивнула:

– Да, охота. Стая бегает по лесу и окрестностями, убивает. Даже частокол не спасает. Подкоп под забор делают или перепрыгивают. А если человека учуют, то всё – другой дичи не надо.

– И ты?!

Харма опустила голову:

– И я. Только малыши дома остаются.

Она указала в сторону молодого леса:

– Вам туда. Бегите как можно скорее. А потом на дерево заберитесь, повыше. Главное, до рассвета продержаться. – Она передала верёвки: – Привяжетесь.

Приш заколебался: как же так! Ну почему так несправедливо?! Нормальная девчонка, а два раза в год становится чудовищем.

– Почему?

Харма коротко бросила:

– Проклятье. Никто не помнит из-за чего. И как снять, тоже никто не знает. Хорошо, что в памяти не остаётся, что ночью творим. Иначе…

Приш понял: как потом жить, зная, что растерзал другого человека? И сожрал. Ужас. Они попрощались и уже пошли, как Приш остановился.

– Возьми, – он протянул Харме ягоды боярышника. – Сделаешь себе бусы.

Та вспыхнула и неожиданно поцеловала Приша. Схватила подарок и убежала. А Приш покраснел: вот вечно с девчонками так – непонятно.

Глава 25. Алое на сером

Они сначала шли ускоренным шагом, затем пустились бегом. Приш подхватил Хухэ под мышку – фенек за ними не поспевал. Совсем немного до восхода луны, надо поторапливаться. Вдруг Глеб затормозил.

– Чёрт! У нас же есть обмани-трава, которую Огородник дал!

Он залез в рюкзак и долго в нём рылся. Приш подскакивал от нетерпения: время же теряют. Наконец, Глеб вытащил кисет.

– Вот!

Они намазали подошвы, себя и даже фенека. А затем устремились дальше. Вой раздался внезапно и, казалось, совсем рядом. Будто не было до этого двухчасового бега, когда колет в боку, воздух со свистом вырывается из груди, а лёгкие наполняются огнём. Сотни глоток завели песню, обращаясь к луне. А та уже поднималась: огромная и неестественно алая.

– Может, они не вырвутся? – предположил Приш.

– Я бы не надеялась, – не согласилась Мёнгере. – Нам лучше поступить, как посоветовала Харма.

Хухэ жался к путникам, словно понимая, что оборотни не пощадят никого.

Приш и не думал, что умеет так стремительно лазать по деревьям. Даже на яблони у него получалось карабкаться гораздо медленнее, несмотря на присоски на пальцах. Видимо, страх – лучший учитель. Он засунул Хухэ в сумку и скоро поднялся по сучьям. Привязал мешок, а сам вскарабкался выше. Под конец ветви росли редко, приходилось подтягиваться. Мёнгере и Глеб спрятались на соседнем дереве.

А вой нарастал. Мерещилось, что воздух дрожит от вечной тоски, которую стая изливала в небо. Луна внимала жалобам своих детей, и красный свет заливал окрестности. Кожа у Мёнгере начала слабо светиться. Приш поначалу не понял почему, а потом хлопнул себя по лбу: ну да, ведь она внучка Луны, говорила же. Но всё равно странно. Раньше Приш за Мёнгере такого не замечал.

Вой сменился рычанием. У Приша мурашки по телу побежали. От одного звука не по себе, а если бы… И тут раздался треск, словно старое дерево переломилось. Путники поняли: оборотни повалили частокол. Как они смогли? Тот такой мощный! Хухэ сжался в комок и глядел из сумки круглыми от ужаса глазами. Лишь бы оборотни их не отыскали! Но ведь обмани-трава должна помочь, если только её действие за годы не ослабло. Неизвестно же, когда Огородник собирал траву. Да мог и солгать.