Яблоко раздора. Сборник рассказов - [21]

– Не скромничай. Мы с тобой еще способны молодым и затасканным фору дать. А то на иную звезду больно глядеть, ни рожи, ни кожи, как вешалка, – заметила Сахно и это их несколько утешило.

Между тем ветеран ликовал: «Какой я, однако, умный и шибко сообразительный. Жаль, суки канцелярские, не дали до полковника дослужиться, а там и до генеральских погон и лампасов рукой подать. Сейчас бы имел госдачу, спецобслуживание и до гробовой доски персональном авто. Попались, голубушки, как куры во щи. Подвалят мне деньжата, с пенсии давно бы ноги протянул. Девки, поди, не глупые, валюту у кого-нибудь одолжат или на панели заработают, только бы не угодить в колонию. Понимают, что их судьба в моих руках. Нинка, эта недотрога, готова была даже переспать со мною. А прежде, даже мысли такой не допускала. Ловко я их подловил, все продумал и сделал точно с учетом женской психики. Комар носа не подточит. Жаловаться они не станут, поскольку нет ни доказательств, ни свидетелей, а у меня запись. Они не первые и не последние».

Ветеран достал из-под крышки стола миниатюрный микрофон со шнуром. Затем вылил в фужер остатки красного вина и с удовольствием выпил и закусил колбасой, разминая ее крепкими зубами. «Скучно без приключений, без активной оперработы, оригинальных операций с лохами, чтобы не потерять квалификацию. Замечательное хобби. Завтра надо отнести объявление в газету, – твердо решил Герман Лукич. – Без сиделки жить скучно, да и лишние деньги не помешают. Дай Бог, чтобы попалась добрая и нежная, а не злюка-гадюка подколодная. У меня ведь, как говорил Тарас Бульба, «есть еще порох в пороховницах». Ишь, сороки, раскатали губы на мое жилье и богатство. Я еще долго буду жить, припеваючи. Дед и отец до девяноста лет дотянули. Крепкий орешек – не всякому по зубам»

БЕЛЬГИЙСКИЙ КОВЕР

Наш общий кореш ГД (Генрих Давидович среднего роста, смуглолицый с щеткой черных усов, то ли татарин, то ли гагауз, кто его знает, но с явно еврейскими замашками и хитростью, после долгих странствий в морях-океанах, занялся ковровым бизнесом. Смотался в матушку—Одессу на знаменитый Привоз и пару бельгийских ковров привез, вернее на собственном горбу приволок, потому, как поскупился на автобус, совершающий чартерные рейсы из Керчи в город белой акации и Кости – моряка с его шаландами полными кефали (канули в Лету те славные времена). Он еще бы парочку ковровых изделий прихватил, но ранее вырученные за продажу старого мокика “Карпаты” деньги вчистую на баб спустил. Купил он каждый из ковров по триста гривен, а решил сбыть наивным покупателям по четыреста и ни гривны меньше, а больше – за милую душу. Вот такой нынче бизнес “купи—продай”. Прежде спекуляцией назывался и за него легко было загреметь на нары года на три-четыре, а ныне честь и слава предприимчивости.

При такой постановке дела, правовой метаморфозе Генриху Давидовичу впору бы зафрахтовать крупнотоннажный армейский грузовик и привезти из Одессы тонн десять-пятнадцать этих промышленного производства буржуйских ковров, враз бы на разнице цены обогатился бы. Круглые бы сутки после такой сделки пил бы коньяк, красной и черной икрой закусывал и юных массажисток, как скульптор глину, мял, сколько душе угодно. Но, увы, Генрих Давидович на мели, а кредит никто не дает, потому, как бесплатный сыр только в мышеловке.

По этой самой причине он и не может завалить прекрасный город рыбаков и красавиц мягкими коврами. А как хотелось бы с форсом пройтись по коврам с мягким радужным ворсом. Но, довольно лирики и с двумя коврами без личного транспорта в дороге пришлось нелегко, хлопотно. Однако своя ноша плеч не давит, не полпути не сбросил, доволок до родной обители из города Рабиновичей-Абрамовичей. Конечно, ковры размером 4 х3 метра, полегче, чем тот, что в Бахчисарайском ханском дворце 10х10 метров, но все же плечи намяли и живот надорвали…

На следующий день, памятуя о том, что “время—деньги”, Генрих Давидович спозаранку вышел в окрестности центрального колхозного рынка. Развернул ковер на периллах одного из мостов через речку Приморскую. Но бизнес сразу не заладился. День стоял, второй, как памятник, время от времени уговаривая прохожих приобрести «шедевр» ткацкого искусства. Но желающих расстаться с купюрами валюты или с хохло-баксами не было. Оно и понятно , большинству и озабоченных, утомленных каждодневной проблемой выживания, гражданам не до роскоши, хватило бы выпить и закусить, а там трава не расти. Ковры для тех, у кого дворцы и виллы, дачки, тачки и любовниц полный гарем. На третий день бывший нардеп Вольдемар Никанорович (вот уж действительно всевышний наделил интеллектом и интуицией), известный своими научными изысканиями в области истории и географии, призвал меня одаренного, но бедствующего мастера пера на помощь: «Приезжай, надо корешу подсобить избавиться от ковра. Никто не покупает, хоть плач. Того и гляди, как малое дитя упадет с досады на спину и начнет на мосту ножками сучить. Поможем ему продать ковер и он по-купечески щедро нас с тобой угостит.

–Не кинет ли он нас, как прохиндей? – высказал я сомнение.