Яблоко Купидона - [103]

Сергей Львович окончательно рассвирепел, он собрал свои вещи и прямо в халате направился в свой номер.

– Ах, Ваше Сиятельство, Ольга Викторовна, – сокрушалась Даша. – Какой мужчина! Как он вас ревнует! Это любовь!

Ольга Викторовна не обратила на ее слова внимания.

– Вели закладывать карету. Завтракать не стану!

* * *

Через пятнадцать минут карета графини Морозовой-Ремизовой неслась в имение кузины Милошенковой. Спустя час бешеной гонки по владимирским дорогам, измученная Ольга Викторовна буквально упала в объятия кузины.

– Душа моя, устала? – сокрушалась госпожа Милошенкова.

– Наталья, умоляю: что с моим сыном? Отведи меня к нему!

– Да, ради Бога, Ольга, успокойтесь! Ничего страшного: все позади! Николенька упал с лошади, когда та перешла на галоп. Поверьте: он больше испугался, нежели ушибся.

Но Ольга Викторовна была неумолима.

– К нему, срочно!

Госпожа Милошенкова только пожала плечами:

– Как изволите. Небось, с утра еще и не завтракали?

Ольга Викторовна ничего не ответила, быстро направившись в комнату сына. Тот лежал на постели, обложенный подушками, и при виде маменьки театрально застонал:

– Маман! Где вы были? Я тут чуть не умер!

Несчастная мать, терзаемая угрызениями совести оттого, что пока она наслаждалась любовными утехами, ее единственное чадо чуть не убилось.

Она присела на кровать, развязывая шляпку и снимая перчатки.

– Как ты мой золотой? Что у тебя болит?

– Все! Руки, ноги, голова!

– Ах! – Ольга Викторовна всплеснула руками. – Ему нужен опытный доктор!

– Не волнуйтесь, – вмешалась кузина, – его уже осмотрел мой личный врач.

– Это немец, Фридрих Карлович? – уточнила графиня.

– Да он…

– Что ж, он действительно прекрасный доктор ему можно доверять. Что он говорит?

– Маменька! Этот мерзкий немец сказал, что я практически здоров, якобы у меня – лишь несколько синяков! – возмущался Николенька.

– Так оно и есть! – подтвердила кузина.

– Вы все хотите моей смерти! Вам плевать на меня! Где вы были, маменька? – наседало наглеющее чадо.

Наконец, кузина не выдержала:

– Ольга, умоляю, вам надо успокоиться и поговорить с Фридрихом Карловичем. Он все вам объяснит!

Услышав такое, Николенька начал метаться на кровати, словно припадочный:

– Ах! Ох! Умираю! Подите все прочь! Всех вас ненавижу!

Ольга Викторовна бросилась к сыну, буквально бившемуся в историке. Тот же, видя, что цель достигнута, разошелся еще больше.

Кузина испугалась и бросилась за доктором, прибежала домашняя челядь, дабы пособить несчастной матери урезонить свое истеричное чадо. Но не тут-то было.

Николенька, хоть и был в детстве излишне болезненным мальчиком, все же имел кое-какую силенку и со всего размаха заехал сначала горничной, а потом и прислуге ногой кому в живот, а кому и – в нос.

В самый трагичный момент, когда и Ольга Викторовна получила удар локтем в лицо, появился Фридрих Карлович. Его глаза буквально вылезли из орбит: он недоумевал, как подросток смог раскидать столько взрослых людей? – и, помолившись Богу, ринулся в атаку.

– Держать его, держать! – скомандовал он, налегая на мальчишку. Тот брыкался.

– Ах, ты немчура поганая! – возмущался барчук. – Не смей меня трогать! – визжал он, извиваясь словно змея.

– Нет уж, Ваше Сиятельство, я по молодости лет ни с такими справлялся в психиатрической клинике Гогенштайна! Федор! – Крикнул он истопнику. – Неси склянку, что на комоде.

Истопник бросился за лекарством. Фридрих Карлович, ловко скрутив юнца: животом вниз, а руками, которые он крепко держал – верх, да еще и надавливал коленом на поясницу, приказал:

– Федор, запрокинь ему голову, и влей лекарство в рот, а затем зажми, дабы не выплюнул!

Истопник терпеть не мог наглого барчука, который вот уже несколько лет подряд нарушал летом спокойствие усадьбы, и с удовольствием проделал указанные действия.

Николеньке ничего не оставалось делать, как проглотить сильное успокоительное, потому как Федор так зажал ему рот, что свело челюсти.

– Федор, смени меня! – приказал Фридрих Карлович. – Годы, увы, – не те, чтобы так урезонивать молодежь. – Он отер потный лоб платком. – Через десять минут заснет. А ты, Федор, погляди за ним.

Ольга Викторовна расплакалась, но, дотронувшись до щеки, поняла: ее украшал синяк.

– Ах, Ольга Викторовна, голубушка, и вам досталось! Идемте, сделаю вам примочку, – предложил Фридрих Карлович, немного отдышавшись.

Доктор, кузина и графиня спустились в гостиную.

Ольга Викторовна попыталась собраться с мыслями, ей это удалось:

– Наташа, – обратилась она к кузине, – позволь узнать: а где же мистер Треверс?

Кузина виновато улыбнулась.

– Видишь ли, дорогая, пока ты находилась во Владимире, он покинул службу, даже не потребовав плату за последний месяц.

Графиня встрепенулась.

– Как? Отчего он ушел? Да еще и без жалованья?

– Думаю, Ольга Викторовна, что его терпение закончилось также как и у предыдущих гувернеров, – предположил доктор, не зная об истинной причине ухода Треверса.

– Но мне казалось, что они ладят… – робко возразила графиня.

– Это только на первый взгляд. Вот прижмите к щеке, через пару дней не останется и следа.

Фридрих Карлович смочил салфетку неким зельем и протянул графине.