Яблочный сок - [5]

Тоня покачнулась, я успел обнять ее за талию, иначе она бы упала. Теперь мы стоим, слегка прижавшись друг к дружке. Мне это нравится.

Но Тоня отодвигается от меня. Однако я все еще держу ее за талию.

Она несильно, но настойчиво пытается убрать мою ладонь. Ну почему?

— Холодно! Давай погреемся, — тюремно-доверительно шепчу я.

— Не надо, пусти, — но я вижу, что она смеется.

— Замерзну, будешь отвечать.

— Надень рубашку — не замерзнешь.

— А остальное?

— Что — «остальное»?

— Остальное — замерзнет. А там важнейшие органы.

— Так и уж — важнейшие.

— Конечно, важнейшие. Ты должна знать.

— Нет, я не знаю.

Мы смеемся.

— Ну что? Оделись?

Только теперь я вспоминаю, что с нами Сашка.

Мы идем обратно. Луна уже поднялась повыше и стала меньше размерами. Начинаем разговор с Сашкой о том, почему, когда луна низко, то она кажется больше. Прописные физические истины. Но мы рассуждаем со смаком, потому что Тоня нас внимательно слушает. Приятно казаться умными. Обсуждаем полет американцев на Луну. Здорово это у них получилось.

Потом я пытаюсь разговорить Тоню, узнать, где она живет, есть ли у нее братья и сестры. Да, есть, младший брат. Ходит в седьмой класс. Словом, все как обычно. Мы знакомимся поближе, мы узнаем друг друга.

Мы так увлеклись разговором, что появление перед нами здания нашей общаги оказалось для нас полной неожиданностью. Свет уже был погашен. Народ спал. Мы проводили Тоню до самой двери. Мне очень хотелось, чтоб Сашка пошел к себе, но он плелся рядом, как привязанный. Мы постояли на порожке. Неподалеку, у самого заборчика, самозабвенно целовалась какая-то парочка.

Мне тоже захотелось поцеловать Тоню.

Хотя бы в благодарность за то, что она решилась пойти с нами. За то, что не побоялась плыть со мной до самой середины реки. Ведь мы вместе видели такую редкую красоту. Это наша маленькая тайна.

Но как я мог целовать ее, когда рядом стоял Сашка?

Засыпая, я все думал о Тоне. Да, она мне определенно нравится.

А под утро она мне приснилась. Такие сны обычно никому не рассказывают. Потому что это — про близкие отношения. Мне хотелось, чтобы мой сон сбылся.

Я увидел ее только во время обеденного перерыва. Мы с Сашкой стояли впереди и позвали к себе Тоню и Наташу. Девушки подошли к нам. При этом они виновато оглянулись на своих подружек. Но, увы, всех их мы взять к себе не могли.

Речь идет об очереди к раздаче, если кто не понял.

Впервые мы обедали, сидя за одним столом. Меня словно что-то распирало и я острил напропалую. Мне хотелось красиво молчать, но не получалось. Красиво молчал Сашка. Я попытался помолчать, но при этом за столом повисла тягостная, напряженная тишина. Нет, уж лучше я буду говорить.

Слово — серебро, молчание — золото.

Придется обойтись серебром.

День пролетел совсем незаметно. Тоня с подружками после обеда дважды заглядывали к нам. Мы угощали их соком. Ожидание вечера приобрело новый, особый смысл. Потому что мы пригласили девчонок погулять после танцев.

Луна. Огромная. Видно, как днем. Стожок сена. Неподалеку еще один. Здесь с утра до обеда торжествовал крестьянин, думая о грядущей зиме и о своей скотинке. Второй покос. Ночью мы арендуем место под стожком. От коровенки или козы не убудет, если мы слегка разворошим сено.

Не сидеть же нам на стерне! Особенно нашим девушкам.

Два стожка. Не сидеть же нам под одним стожком.

Три стожка. Нас-то ведь шестеро.

Сказать честно — мы слегка выпили. Повод — за знакомство. Хотя с Тоней мы, конечно, уже знакомы. Был Дон, были танцы. Но нельзя быть «против», если все «за». Да и винцо классное. Болгарское — «Варна». Десертный вариант словно специально предназначен для контакта с девушками. Плюс два десятка яблок, которым мы не дали погибнуть под нашим безжалостным прессом.

Итак, яблоки и «Варна». Ноль семь на шестерых. Это почти ничего, но в коленках чувствуется. И внутри тепло. Хорошо.

Выпив, мы расходимся по полю.

Каждой паре по стожку сена.

Кладу на сено свой пиджак, девушка осторожно садится на него.

Прямо над стожком, который облюбовали мы с Тоней, проходит высоковольтная линия. И мы слышим тихий, заунывный звук ветра в проводах. В нем столько печали! Какая-то нескончаемая песня. Но мне она нравится. В ней есть что-то философское, вечное. Говорю от этом Тоне. Радуюсь, что она согласна со мной.

Сашка с Наташей расположились неподалеку. Но сели так, что мы их не видим. Колян с Таней ушли далеко. Мы лишь угадываем контуры их стожка. Но мы вместе.

Я обнимаю Тоню за плечи. Она поворачивает ко мне свое лицо.

«Я влюблен в нее», — думаю я.

— Тоня, ты мне нравишься, — тихо шепчу я и легонько тяну ее к себе.

— Не может быть, — смеется она.

— Может, — ее губы совсем близко.

«Сейчас я ее поцелую», — думаю я.

Первое касание моих губ к ее губам. Осторожное, словно мы вновь знакомимся. И ликование в моей душе. Потому что она не отворачивается, не старается избежать поцелуя. Может, она даже ждет этого. И я целую ее снова, только теперь я делаю это смелее и увереннее. От Тони слегка пахнет «Варной». Видимо, от меня — тоже. Так мы пьяненькие или не пьяненькие? Не знаю…

— А разве у тебя в институте нет девушки? — спрашивает Тоня.