Я забыла все на свете - [59]

– Порченый?! – восклицает Ваишали. – Я о таком слыхала!

– Вы знаете Гразиэля? – удивляюсь я.

Колдунья сверкает глазами.

– В мои времена уже ходили разговоры об этом молодом человеке, поглощенном разными темными практиками. Этот красавец-колдун любому мог заморочить голову. Поговаривали, что он и его последователи собираются близ литейных мастерских для занятий запретной магией и смертоносными рунами. Ходили слухи, что однажды в полнолуние он умертвил нескольких своих друзей ради дополнительных лет жизни. Но в тюрьму он не попал, потому что сам император был в восторге от его исследований бессмертия. Стареющий правитель отправил его в ссылку, на край Красной пустыни, чтобы там он свободно продолжал свои опыты, не подвергая опасности спокойствие в городе.

– Входя в лабиринт, я думал, что Порченый – это всего лишь легенда, – объясняет Элифас, чем проливает, наконец, свет на причину своего пленения в застенке некроманта. – Я много слышал о древних скальных храмах. Я обязан был их увидеть! Старики предостерегали меня, что в коридоры кишат опасными существами, но меня гнала глупая любознательность.

– Да уж, вы горазды совать голову в самое пекло, – вставляет Жом, укоризненно качая головой.

– Я попадал и в худшие переделки, – возражает ему Элифас. – Как видите, вернулся невредимым.

– До следующего раза, – стоит на своем Жом, с недовольным видом собирая пустые бокалы и тарелки.

Похоже, хозяин и слуга спорили на эту тему уже не один десяток раз.

– Короче говоря, – продолжает Элифас, – я двинулся по лабиринту, составляя подробную карту. Но трудности не заставили себя ждать. На меня напала стая гиен, мой скакун споткнулся, при падении я ударился головой о камень и потерял сознание. Очнулся я уже в тюремной камере. Скрофа подобрал меня всего в нескольких коридорах от жилища своего господина. Какой стыд – потерпеть неудачу так близко к цели! Гразиэль как раз нуждался в людях в расцвете сил, чтобы ставить на них опыты.

– Для этого и построен лабиринт, – объясняет Маргуль. – Путешественников манит спрятанное сокровище, они блуждают в лабиринте и подвергаются нападениям. Выжившие оказываются в камерах и становятся подопытными для Создателя.

– Потом, – вступает в разговор Сафр, стараясь говорить на нашем языке, – Сосана их использует. Крики, слезы, мольбы о пощаде, всюду запах крови, живое мясо…

– Спасибо, Сафр, принцип понятен, – обрываю я его, чувствуя подкатывающую к горлу тошноту.

В моей памяти всплывают картины лабиринта и храма, которые я считала забытыми. Какой кошмар! Мне повезло, я избежала худшего.

– Получается, – подытоживает Жоло, – Гразиэль опаснее Эликса. И при этом совершенно спятил.

– Скажем иначе: он позволяет себе делать вещи, которые другим колдунам даже не приходят в голову, – возражает ему Ваишали.

– Пытать чародеев, создавать гибриды, хватать путешественников и пользоваться их телами… – перечисляет Жоло. – Что это, если не…

– …помешательство, – договариваю за него я. – У него не в порядке с головой. Он опасный безумец.

Я не забыла, как Маргуль заступался за Гразиэля и Эликса. Не уверена, что догрон готов вступить в бой с тем, кто его создал. Когда он упоминает некроманта, в его тоне всегда слышно почтение. В отношении Эликса это не так очевидно.

По-моему, прежде чем строить планы, надо разобраться с этой неясностью.

– Маргуль?

Догрон поднимает голову. На лице чудища при взгляде на меня появляется нежность.

– Ты смог бы убить Гразиэля?

Взгляд догрона становится жестким. Я ткнула в уязвимое место.

– Не знаю, – отвечает он со стоном. – Я обязан ему жизнью. Вряд ли я смогу отнять жизнь у него.

– А ты, Сафр?

– Ли. Я убиваю Сосану каждое утро, – отвечает догрон, показывая свою когтистую лапу и скрежеща острыми зубами. – Я убиваю его и съедаю его сердце. Ниривук нга милиак. Хочу отведать его мясо!

Эти свирепые слова Сафра вызывают у меня дрожь. Я вдруг замечаю, что он выглядит более диким, чем обычно. Сколько дней мы провели вместе?

Возможно, у нас возникла еще одна проблема.

– А ты? – спрашивает Сафр, уставившись на меня красными глазами. – Ты, маленькая чародейка, убьешь Сулитси?

Убить кого-то? Исключено! Я не способна покуситься на чью-либо жизнь.

– Нет.

– Почему? Он сделал тебя рабыней. Он тебя мучил. Он украл твое имя.

– Это не оправдание…

– Оправдание, если у тебя когти и зубы, как у меня. Не убьешь?

– Я не…

– Проще подбивать других сделать это за тебя?

Гляжу на свои грязные ладони. Они еще никого не ранили, даже не ударили. Я бесконечно далека от догронов с их животной натурой. Меня отталкивает их двойственность. Это как находиться рядом с медведем. Гладкая шерсть и добродушный вид не исключают дикости.

– Оставь ее в покое, – вмешивается Маргуль. – Она всего лишь девочка.

– Мой брат – трус! – не выдерживает Сафр. – Ты сам девочка. Ты можешь убить Сосану, но ты его защищаешь! Нутаарак!

– Сафр! – вскрикиваю я, желая защитить Маргуля и урезонить догрона со шрамом.

Тот выпускает в мою сторону облако серного дыма, и я закашливаюсь. Между нами встает Жоло с поднятой рукой.

– Спокойно, догрон! – Его голос звучит как удар кнута.

– Отстань, чародей, – рычит Сафр, скрежеща зубами. – Я не в настроении.