Я забыл умереть - [21]
Я знал всех — Rolling Stones[52], Smashing Pumpkins[53], Metallica[54]. В буквальном смысле это была мечта, которая стала явью. Не знаю, как называлась моя должность. Наверное, помощник. Но точно не помреж — это была самая настоящая работа. Я встречался с людьми, выполнял поручения, вез Сэма на съемки и обратно домой.
Все это время в наших с Анной отношениях происходили забавные вещи. Когда я зарабатывал шесть долларов в час и еле-еле сводил концы с концами, с трудом оплачивал счета, нашу с ней любовь было не разорвать. Но теперь я зарабатывал приличные деньги и охамел. Я всегда знал, что мы с ней разного поля ягоды. Она была стройной блондинкой ростом метр восемьдесят три, голубоглазая фотомодель из Исландии, а я — парень из Огайо ростом метр семьдесят четыре. Я был никем. Гус наверняка спросил бы меня: «Как тебя угораздило вляпаться в такое дерьмо? Как получилось, что вы встречаетесь?» Перевожу: «Что она делает рядом с тобой?»
Я всегда боялся, что она меня бросит. Почему бы и нет? Она никогда не подавала виду, что хочет расстаться, но страх был сильнее меня. И чем больше я любил ее, тем сильнее был мой страх, — и это было самое лучшее в наших отношениях. Я постоянно изводил ее мелочными придирками. Иногда я был такой врединой, что говорил: «Ты просто мечтаешь со мной разойтись, да и я больше не хочу жить с тобой». Я просто хотел узнать, что она скажет в ответ.
Но она не верила ни единому моему слову. Я сам не верил, что мог говорить такое. Непрошеные слова срывались с моего языка, но про себя я думал совершенно другое. Я хотел сказать: «Я так боюсь, что мы расстанемся», — а получалось: «Ты — несчастная идиотка. Ты должна уйти. Я сыт по горло нашими отношениями».
Я ничего не мог с собой поделать, мы ругались все чаще и чаще. Потом все заканчивалось примирением в постели, но через неделю все повторялось опять. Наверное, когда она начинала плакать, я чувствовал себя в безопасности. Мне казалось, что она переживает из-за меня и не хочет уходить. Я влюблялся в нее все сильнее и сильнее. Но чем сильнее я влюблялся, тем больше становился мой страх. И тем яростнее мы дрались.
А потом я с остервенением запил. Я стал презирать свою работу, о чем до сих пор сожалею. Сэм был чертовски благородным человеком — приглашал меня в «Хама Суши» и «Нобу», но я скулил, ныл и жаловался на всякую ерунду. Я часто опаздывал на работу, а иногда не выходил совсем, так как болел после вчерашнего. Вскоре меня уволили.
Анна принесла домой хорошую новость. Она получила ангажемент на клип Майкла Джексона. По-моему, это был ремикс «Blood on the Dance Floor». Его крутили в Штатах, но у нас он не имел большого успеха. Зато в Европе все было по-другому. За границей этот клип поднялся на первую строчку чартов. Телевизионщики и радиожурналисты из родной страны Анны наперебой звонили ей и просили об интервью.
Я сказал ей, что надо собираться и ехать в Исландию, но Анна отказалась, так как с деньгами было туговато. После того как я потерял работу у Сэма, мои сбережения таяли на глазах. Я напомнил Анне все грустные истории из ее детства, которые она мне рассказывала: про то, как ее дразнили из-за сыпи на лице, из-за того, что она была неуклюжей и долговязой. Я настаивал на том, что она должна поехать домой и показать всем, каких успехов добилась.
— А кто будет оплачивать аренду? Кто будет платить по счетам?
— Не забивай голову этой ерундой. Ты должна ехать домой. Родители не видели тебя четыре года.
В итоге я ее уломал. Она загорелась идеей поездки. Ни с того ни с сего наши отношения наладились, — они стали лучше, чем были когда-либо прежде. Я думал, что, когда она уедет, я начну искать работу. А пока мы не работали — уже две недели. Зато все это время мы были вместе. Денег оставалось в обрез, поэтому я сам готовил еду и очень гордился этим. Это была простая, бедняцкая еда. Яйца да паста с томатным соусом. Но в каждое из этих блюд я вкладывал свою любовь и искренность.
Когда пришло время ехать в Исландию, Анна ужасно разнервничалась. Не скрою, я тоже переживал. Утром мы рано встали и стали собираться в аэропорт. Анна все время суетилась и не поднимала на меня глаз. Когда мы спускались с высот Линкольна, она разревелась.
— Голубушка, не плачь. Все в порядке. Ты вернешься через две недели. Все будет хорошо.
Анна немного успокоилась. Она еще не уехала, но уже скучала без меня. И мне было приятно смотреть, как она скучает. Ее слезы грели мне душу.
— Не думай о плохом. Я звонил Дину Карру. Он сказал, что я могу вернуться к нему на работу.
Она снова заплакала и крепко сжала мою руку. Мне было очень приятно, что она так плачет и так горюет. Нам было хорошо вместе, она меня любила. И этот страх, мой вечный ужасный страх исчез, потому что теперь я точно знал, что она любит меня.
— Я люблю тебя, — сказал я.
— И я тоже тебя люблю, — прошептала она, целуя мою руку и сжимая ее все крепче.
