Я — ярость - [163]

На то, чтоб собрать свою сумку, уходит больше времени. Патрисия не знает, как долго они будут в отъезде и стоит ли вообще возвращаться в пустой дом, из которого ее могут в любой момент выселить. У них почти закончилась еда, которую можно взять в дорогу, зато Патрисия берет с собой аптечку первой помощи и «Перкосет», а также перекись водорода — на случай, если раны будут воспаляться. Та, что побольше, все еще красная по краям и болит, но по крайней мере у нее нет жара. Градусник, кстати, тоже стоит взять. Может, в глуши найдется центр неотложной помощи подешевле, где ей выпишут рецепт на антибиотики? Если только ее не внесли в какую-нибудь ужасную базу неплательщиков.

Патрисии не терпится отправиться в путь, и все же она не может не заметить, что нарочно медлит. Она три раза обходит дом, будто нечто необходимое выскочит из-под кровати, как кошка. Она ищет… что? Какой-нибудь неожиданный тайник с драгоценностями, про который она позабыла, а Диана (или кто там выкрал ее сумку) великодушно оставила? Проведя небольшое исследование в интернете, Патрисия уже понимает, что украшения, которые у нее остались, по сути ничего не стоят, потому что богачи во время пандемии покупают огромные драгоценные камни, а вовсе не чье-то кольцо с гравировкой. Она прочесала каждый дюйм кабинета Рэндалла, открывала книги и водила лезвием ножа по подозрительным трещинам — но так и не нашла никакую потайную дверь. Оказывается, жизнь не игра в поиск сокровищ. Иногда не остается вообще ничего, что можно было бы найти.

Следующий — о Господи — бой Челси будет сегодня вечером в Джэксонвилле, и Патрисия заходит на сайт со скидками, чтобы забронировать номер в соседнем отеле. Это самое отвратительное место, в котором она останавливалась за десятки лет, но это все, что они могут себе позволить. Что бы Челси ни задумала, Патрисия уверена, что у нее нет там комнаты для гостей и, даже если она заберет Бруклин, старой женщине с ослабевающим зрением, которое уже не поддается коррекции, не стоит ехать по шоссе в полночь. Если у Челси все же есть план, Патрисия открыта к нему. Если Челси не захочет иметь с ней ничего общего, то завтра Патрисия вернется сюда одна и поселится в доме Гербертов, по крайней мере на какое-то время. Там полиция не сможет ее найти, там есть еда и подключены все коммунальные услуги, а Рэндаллу не удастся развестись с ней и вышвырнуть из дома, если он не сможет с ней связаться.

Мысль о том, что он намерен продать этот дом, — ее дом! — вызывает у нее желание скалиться и кусаться.

Кто-то незнакомый зайдет в этот тщательно выстроенный ею мир, будет оценивать и выбирать какой-нибудь безобидный цвет для стен. Что-то дешевое и темно-серое. И, разумеется, все личные вещи будут убраны, чтобы пустые, гулкие комнаты выглядели привлекательно для следующих владельцев.

Патрисия не готова сдаваться, но и бороться она уже тоже не может.

Гербертов не будет довольно долго. И даже когда закончится еда, даже если они вернутся, есть еще Хоуки. Ее район — город-призрак.

Она сама — призрак.

Патрисия качает головой.

Нет смысла ложиться помирать, когда еще есть что предпринять.

В конце концов, она переживала вещи и похуже.

Седан набит доверху, как банка сардин: и багажник, и заднее сиденье. Патрисия предполагала, что посадит Бруклин спереди, но та противится и твердо стоит на своем: это небезопасно, раз они поедут по шоссе. Наконец Патрисия сдается и освобождает место за пассажирским сиденьем, чтобы внучка могла поудобнее устроиться в горе подушек и одеял. Ей все еще немного странно, что девочка просит пристегнуть ее, что спрашивает, почему ее не сажают в автокресло. Челси в любом возрасте предпочитала спать на заднем сиденье, если они ехали дольше часа: она растягивалась на всю длину потрепанного универсала, в котором они ездили, пока окончательно не загнали старика в могилу.

Последнее, что Патрисия делает, уходя, — сбрасывает все коды от систем безопасности. Даже звонит в охранную фирму и меняет секретный пароль.

Однажды кто-нибудь придет, чтобы заявить свои права на этот дом, и его встретит оглушительный визг сигнализации. Она должна была сделать это раньше, гораздо раньше. До того, как Рэндалл и Диана выкрали ее последнюю тарзанью лиану.

Когда ворота открываются и она выезжает, Бруклин напевает какую-то песенку из мультика. Патрисия вспоминает, как впервые увидела этот дом, когда агент по недвижимости Рэндалла привез их сюда на своем черном седане. Они потягивали шампанское (потому что так полагалось) и остановились перед тротуаром, засаженным пальмами, и она почувствовала легкость в груди — будто птица, которую держали в плену, наконец вырвалась на свободу. Это место было похоже на «Дом мечты» Барби. Убежище, которого она желала, но так и не получила. Пони, которого ей так и не подарили на день рождения. Она сказала себе: вот то, что я всегда хотела, единственное, в чем нуждалась, больше мне ничего не надо.

Как же она ошибалась.

Дом недолго радовал ее. Оказалось, что на самом деле Патрисия хотела свободы от тревог, а вместе с домом пришли новые. Когда шел сильный дождь, она не радовалась, что сидит в тепле и безопасности, — Патрисия прислушивалась, нет ли где протечек, осматривала стены на предмет разводов. Когда было солнечно, она не лежала на матрасе в бассейне, наслаждаясь теплыми лучами и абсолютной истомой частного дома, — Патрисия замечала ямочки на бедрах и коричневые пятна на руках, а еще думала, что надо бы попросить установить побольше разбрызгивателей или сказать Мигелю удобрить как следует траву, потому что у соседей она зеленее. Она твердила себе, что не любит Рэндалла и что это его право — проводить время где-то еще, но в конце концов ей надоело ужинать в одиночестве. А ведь казалось, что их брак по договоренности гарантирует хоть какой-то комфорт и дружеское общение.