Я взлечу - [89]

Он сейчас сказал?..

– Ты уходишь из рэпа?

Майлз медленно кивает.

– Да, ухожу. Да и приходил ли я в него или это был Майл-Зи?

Тридцать три

Назавтра я продолжаю размышлять над словами Майлза, а мы тем временем подъезжаем к храму Христа.

Мама, поговорив с мистером Куком, похоже, набралась уверенности, и сегодня церковные сплетни ей не страшны. А ведь мы пропустили несколько воскресений. Прихожане вообще любят посплетничать, но сплетни про тех, кто пропускает службу, всегда самые сочные.

Да плевать.

Джей паркуется на щебне во дворике, и мы идем к церкви. За нами шагает Трей под руку с Кайлой. Он уже представил ее Джей как свою девушку. А раз он привел ее в церковь, значит, у них совсем все серьезно: теперь все станут трепаться, что он сегодня пришел не один. Это большой шаг.

В вестибюле толпится, наверно, половина прихожан. Мы обходим их всех и здороваемся, Джей улыбается даже шире обычного. Это негласное правило церкви: если тебя долго не было, надо со всеми поболтать. Мама с братом ему следуют. А я стою рядом и пытаюсь уследить за выражением своего лица.

Жена пастора Элдриджа обнимает нас и причитает, мол, так давно нас не видела, что уже забыла, как мы выглядим. Ей достается скромный косой взгляд. А вот сестра Барнс испытывает мое терпение. Джей желает ей доброго утра, а она отвечает:

– Что, вам теперь не до Творца?

Я открываю рот, чтобы посоветовать ей поцеловать нас в жопу, но Джей быстро встает рядом, вплотную, и незаметно больно щиплет меня за руку.

– Брианна, иди, пожалуйста, сядь, – говорит она. Это на мамском церковном языке значит: «Беги, а то жопу надеру».

Ну и хорошо, сидеть в уголке мне больше нравится. Плюхаюсь на стул с высокой спинкой под портретом пастора Элдриджа. С одной стороны, не понимаю, нахрена мама терпит все эти намеки. С другой стороны, раз она сама на это пошла, значит, окончательно оправилась.

В вестибюль заходит сестра Дэниелс в платье в цветочек и такой же шляпе с огромными полями. Кертис держит ей дверь.

Я выпрямляюсь. Так, волосы на лбу лежат смирно, как убитые. Вчера Джей заплела мне французские косы, и, чтобы все было как надо, я спала в туго затянутом шелковом чепчике. Платье отпад, туфли на танкетке тоже. Но глаза Кертиса при виде меня загораются таким счастьем – кажется, я могла даже не заморачиваться.

Он пробирается ко мне, лавируя в толпе, быстро здороваясь или просто кивая всем, мимо кого проходит.

– Привет, Бри, – тепло говорит он с широченной улыбкой. Все, я тоже разулыбалась.

– Привет.

Кертис садится на подлокотник и разглядывает меня.

– Вообще-то в церкви нельзя выражаться, но, черт подери, классно выглядишь.

– Ты тоже ничего, – отвечаю я. Обычно он ходит в церковь в рубашках поло и черных брюках. Сегодня напялил костюм и галстук.

– Спасибо. – Он поправляет узел. – Если честно, я боялся, что меня все примут за проповедника. Хорошо, что тебе нравится, – видишь, на какие жертвы я ради тебя готов?

– Не стоило…

– А, так я и без костюма горячий? – Кертис двигает бровями. Я смеюсь.

– Я тебя не знаю.

– Это же правда, ты просто боишься говорить это вслух. Короче, насчет свидания. Мы так и не обсудили, что будем делать. Как насчет где-нибудь на неделе в перерыве выйти за территорию и пообедать в Мидтауне?

Кажется, я чувствую на себе чей-то взгляд. Оборачиваюсь.

Ну да, на нас глядят. У двери алтаря стоят мама с братом, и, кажется, пастор Элдридж их интересует меньше, чем мы. Оба, похоже, веселятся.

О господи. Я так и слышу, что они мне потом скажут. Джей начнет задавать неудобные вопросы, а Трей будет меня подкалывать хлеще Сонни.

Но знаете что? Плевать.

– А давай пообедаем, – отвечаю я.

– Как насчет завтра?

– Можно.

– Впервые в жизни буду ждать понедельника. – Кертис целует меня в щеку, близко-близко к губам – не мог, что ли, взять и поцеловать по-настоящему? – До встречи, принцесса.

Я ухожу к маме, Трею и Кайле. К лицу намертво пристала улыбка.

– Вау, у Бри появился парень, – подначивает меня Трей. – Как мило!

– Ну хватит!

«Парень»? Не знаю, можно ли его так назвать. Хотя я была бы не прочь отдать ему этот титул.

Иисусе, я так широко улыбаюсь, что все лицо болит.

– Хм, – говорит Джей. На языке чернокожих мам у этого слова миллион значений. – Я желаю знать, как долго это у вас и не нужно ли повторить тему пестиков и тычинок.

– Ты серьезно?

– Куда уж серьезнее. Я слишком молодая, чтобы становиться бабушкой. Только этого нам не хватало.

Как скажешь, Кимберли Уилкинс.

Мы садимся на нашу скамью в дальней части алтаря. По главному проходу идут дедушка с бабушкой. На дедушке серебристый галстук в тон бабушкиной шляпе. Он несет стопку пустых позолоченных тарелок. Сегодня их очередь раздавать причастие, значит, потом еще понесут крекеры и виноградный сок.

– Ну что, вот и вы, – говорит дедушка, чмокает Джей и подставляет мне щеку на удачу. – А что это с вами за очаровательная дама?

– Бабушка, дедушка, это моя девушка Кайла, – говорит Трей. – Кайла, это мои дедушка с бабушкой.

Кайла жмет им руки. Офигеть, если он и с ними ее познакомил, все реально серьезно.

– Мистер и миссис Джексон, очень рада знакомству. Наслышана.

– Надеюсь, ты слышала только хорошее, – говорит бабушка.