Я всё равно тебя найду - [3]

– Так что случилось-то?

Я вздохнула и коротко ответила:

– Я снова сон видела.

– Опять?! – восторженно ахнула Франческа, так энергично всплёскивая руками, что спешащие в университет студенты шарахнулись от неё, как мнительный от инфекции. – И что на этот раз?

Я прикрыла глаза, пытаясь вспомнить, но память упорно подкидывала тёплый, прощальный взгляд карих глаз, отказываясь воспроизводить что-то более информативное.

– Глаза помню, – разочарованно буркнула я. – Ещё какие-то смутные образы, вроде женщину, но это не точно.

– Надо выходить в глубины твоего подсознания, – хищно потёрла ладони Фрэнки.

– Иди ты, – шарахнулась я от своей не в меру воодушевлённой подруги. – Ещё не хватало, чтобы ты из меня сомнамбулу сделала! Роджерсона, вон, тот раз даже профессор Коллинз еле из транса вывел!

– Ну я же не знала, что Роджерсон так внушаем, – беспечно пожала плечами подруга.

Я хмыкнула. Здоровяк Эд Роджерсон больше всего внешне походил на двухкамерный холодильник (такой же большой и белый) и был официальным парнем моей подруги. Когда Фрэнки представила его мне как своего парня, я, признаюсь честно, мысленно прикинула через сколько дней мне придётся выводить подругу из глубокой хандры по причине несоответствия реального парня идеальному рыцарю, но к моему (и не только моему) искреннему удивлению пара благополучно существует уже целый год. Даже когда Фрэнки ввела Эда в транс, а потом не смогла (сильно подозреваю, просто забыла) вернуть его в нормальное состояние, он и то не обиделся. Профессор Коллинз громко кричал о безответственности и грозил отчислением, а Эд стоял рядом с Франческой и обнимал её за талию. Поддерживал в прямом смысле слова. А потом ещё и добился того, чтобы мою подругу не наказывали.

– Ты чего молчишь, Кэсси? – Франческа встревожено заглядывала мне в лицо. – Голова болит?

– Нет, всё хорошо, – помотала головой я. – Что там у нас первым по списку?

– Психоанализ, – надула губы Франческа. – Бессмертное детище дедушки Фрейда.

Я вздохнула. Психоанализ и сам по себе довольно муторен и сложен, а его ещё и вёл мистер Дженкинс, живой свидетель если не рождения самого Фрейда, то его любимой дочери Анны точно. Фрэнки как всегда правильно поняла меня и, подхватив под руку, решительно повлекла в сторону аудитории.

Мистер Дженкинс тихим (очень тихим, слышно только с первого ряда) голосом с огромными промежутками между словами (злые студенческие языки говорили, что за время пауз между словами Дженкинса можно прекрасно выспаться, перекусить и подготовиться к следующей паре) вещал что-то о глубинах подсознания, а я бездумно водила ручкой по листку. Среди многочисленных закорючек и завитушек возникали то высокие стены, то размытый силуэт женщины в длинном прозрачном одеянии, то мужской профиль. Скажу сразу и честно, рисовать я не умею, а потому увидеть в моём бумагомарании что-то конкретное довольно сложно. Но я всегда могла сказать, что у меня получилось (Фрэнки, как ни странно, тоже безошибочно угадывала в абстрактных пятнах, родных братьях легендарных пятен Роршаха, задуманные мною изображения).

– Это из того сна, да? – прошептала Франческа, с нескрываемым интересом рассматривая мои «шедевры».

Я кивнула, продолжая что-то бездумно выводить на листке.

– Мистер Дженкинс, – решительно подняла руку моя подруга, своим звонким голосом вырывая из состояния сна с открытыми глазами не только студентов, но и преподавателя. – Мистер Дженкинс, скажите, пожалуйста, Вы верите в реинкарнацию?

Среди студентов раздались шепотки, приглушённые смешки, все с интересом уставились на мою подругу. Я покраснела и дёрнула её за руку, призывая к порядку, но угомонить её не удалось.

– Вопрос сам по себе довольно необычен, – прошелестел преподаватель, с лёгкой улыбкой глядя на Франческу. – Можно узнать причину его происхождения?

– Я во сне вижу себя Клеопатрой, – не моргнув глазом соврала Фрэнки. – Причём сон повторяется часто, без каких-либо предпосылок. Историей я не интересуюсь, внутренних комплексов не выявлено.

– Вы читали «Толкование сновидений» Зигмунда Фрейда? – мистер Дженкинс чуть склонил голову, словно желая лучше расслышать ответ Франчески. – Психоаналитическое толкование сновидений мы проходили с вами в прошлом семестре.

Фрэнки скривилась, психоанализ никогда не был её любимым направлением в психологии.

– Невозможного на свете нет, – прошелестел преподаватель, снова впадая в привычное безучастное состояние. – Если Вы считаете, что у Вас было несколько жизней и в одной из них Вы были Клеопатрой, то это целиком и полностью Ваше право. Занятие закончено.

– Ха, Клеопатра, – отличник Бобби Смог окинул мою подругу презрительным взглядом. – Ты себя в зеркале-то видела? У тебя типичная гиперкомпенсация собственной неполноценности. В твоём случае, внешности.

– А встречаюсь я всё равно с Эдом, а не с тобой, – пропела Фрэнки, показывая Бобби язык.

Тот высокомерно скривился и прошёл мимо, обдав нас терпким запахом дорогого мужского парфюма.

– Пошли, подруга, – Франческа ловко подхватила меня под руку. – Нам сегодня на психологии катастроф профессор Грей про «Титаник» обещала рассказать.