Я воевал в Корее - [8]

В то время как американцы продвигались к северу по разбитым дорогам, совершая свой «победоносный» марш на Сеул, нас оставили для ликвидации главных очагов сопротивления противника в окрестных горах.

Девятнадцатого сентября английские войска форсировали реку Нактонган и провели свой первый большой бой. Они захватили плацдарм на другом берегу реки и овладели рядом обойденных американцами высот, которые, как утверждали американцы, взять было совершенно невозможно. И когда английский офицер, командовавший войсками на этом участке, сообщил, что англичане без поддержки авиации захватили высоты, американцы не хотели этому верить. Сами они обычно обходили подобные препятствия, мало заботясь о том, что очаги сопротивления, создаваемые Народной армией, становятся основой для организации партизанского движения в их тылу. При взятии этих высот мы натолкнулись на упорное сопротивление солдат Народной армии. Их минометный огонь отличался исключительной точностью.

Наши шотландские соседи под сильным натиском противника вынуждены были обратиться за помощью к американской авиации. И вдруг эта самая «помощь» обрушилась им на голову в виде напалма. Напалмовыми бомбами американцы уничтожили тогда полторы роты шотландцев. Воспоминание об этих жертвах до сих пор вызывает у меня ужас.

Вскоре последовали стремительные контратаки корейской Народной армии. Она едва не прорвалась на этом участке фронта. Но смертельно раненный шотландский майор собрал остатки своего разгромленного батальона и сдержал натиск противника. И вы думаете, американцы оценили этот геройский поступок? Они похоронили майора на свалке рядом с какой-то фабрикой в Тэгу.

Пока американские и лисынмановские войска топтались возле 38-й параллели, мы готовились к продвижению через районы, уже давно пройденные наступающими войсками, но по-прежнему занятые партизанами. Здесь мы искупались в реке; снова испытать это удовольствие нам удалось лишь через много недель. Днем еще было тепло, но ночью подмораживало, и спать в окопах под одним одеялом было не слишком приятно. Хорошо еще, что дожди прекратились.

Лисынмановская полиция доставила на наши позиции нескольких местных жителей и пленных солдат корейской Народной армии, чтобы попотчевать нас зрелищем «допроса». Если пленный недостаточно быстро отвечал на вопрос или давал нежелательный ответ, его избивали деревянными дубинками. Удары наносились и по голове. Пленного истязали до тех пор, пока он не «признавался» или не валился замертво. Когда я думал, что лисынмановские полицейские — наши союзники, у меня пропадало всякое желание воевать.

По гористой местности мы дошли до города Санчжу. Здесь ранее находился главный полевой склад корейской Народной армии и было сосредоточено значительное количество войск. Накануне нашего прибытия Санчжу был буквально сметен с лица земли американской авиацией. На месте города мы увидели груды дымящихся развалин и горы трупов. Здесь погибло много солдат и местных жителей. Немногие, оставшиеся в живых (большинство из них было ранено во время налета), копались в руинах, разыскивая трупы родных и близких, или бродили в поисках крова.

К нам за помощью обратилось около двух тысяч беженцев. Непрерывным потоком шли они в наш лагерь, неся с собой тяжело раненных и умирающих товарищей. Мы организовали для этих несчастных медицинскую помощь. Отлично помню одного юношу, у которого была раздроблена нога. Два дня бедняга испытывал адские мучения, но лежал молча, не издавая ни стона. Тогда, как и много раз впоследствии, меня поражала выносливость этих людей, которым пришлось терпеть нечеловеческие страдания. Пока мы стояли в этом городе, я видел много искалеченных солдат корейской Народной армии. Особенно мне запомнился один. Он умирал от гангрены, но спокойно лежал на носилках, пока доктор старался сделать вое возможное, чтобы облегчить его мучения.

Вскоре мы вышли на 38-ю параллель. Все считали, что война закончится до конца этого года (1950!). Янки готовились «к параду победы» в Нью-Йорке, на который любезно пригласили и нас. Все американские газеты пестрели сообщениями о «наших парнях, идущих победным маршем», и об их геройских подвигах.

Нам не пришлось участвовать в «параде победы», зато наши офицеры устроили грандиозный кутеж. Они реквизировали единственное уцелевшее в городе здание, согнали туда множество слуг, завезли горы посуды и неплохо повеселились. Солдаты устроились было спать возле дома под открытым небом, но и здесь расставили столики для офицеров, и нам пришлось убраться подальше к полю.

Глава 3 Поход на Пхеньян и дальше на север

Девятого октября китайское правительство выступило с заявлением, в котором предупредило, что оно не останется равнодушным, если войска Организации Объединенных Наций перейдут 38-ю параллель. Тогда американское правительство предоставило Макартуру полную свободу действий. Для «отважного» Дугласа полная свобода действий означала продолжение «похода за свободу».

Когда лисынмановские войска «победным маршем» переходили 38-ю параллель, английские солдаты думали об одном: этот «марш» означает продолжение войны, а она им не сулит ничего хорошего. Но лишь немногие из них видели в этом возмутительную агрессию и открытое вторжение в Северную Корею.