Я вижу тебя насквозь! Искусство разбираться в людях. Самые эффективные техники секретных агентов - [19]

У каждого расследования есть свое имя: дело X, операция Y, миссия Z. Основополагающий принцип в работе агентов – знать не больше, чем нужно, но и не меньше, чем нужно. Это относится и к внутренней организации. Каждый знает только то, что должен знать. Обычный на фирмах треп – что нового, кто чем занимается, где что происходит – не чужд и нашему заведению. Но он никогда не касается работы, то есть текущих дел и расследований. В целях соблюдения конфиденциальности и для обеспечения безопасности источников всем делам присваиваются абстрактные названия, которые ни в малейшей степени не позволяют делать заключения об объектах наблюдения, обстоятельствах и сути антиправовых действий. Например, по делу «Пантера» можно спланировать и организовать наблюдение таким образом, чтобы задействованные при этом сотрудники вплоть до начала активной фазы имели только самую необходимую информацию. Случайно услышав обрывок разговора вроде «…предстоит операция «Маренда», вряд ли кто-нибудь поймет, о чем речь, если, конечно, он не относится к посвященным.

Часто название говорило больше о команде, ведущей дело, чем о самом деле. Команда, на которую преимущественно работал Филипп, давала своим расследованиям исключительно яркие, полнозвучные имена: операция «Пума», «Орел», «Монте Карло», «Бельвю», «Диамант» или «Рокки». Люди, занимавшиеся у нас азиатскими делами, по-видимому, находили удовольствие в том, чтобы, в духе древней азиатской традиции караоке, вылавливать наименования из контекста «Дурного вкуса»[2]. Так появились «Пластиковый цветок», «Кинг-Конг» или «Auwei-auwei» (с баварским произношением, разумеется). В нашей команде коднеймы были абсолютно непредсказуемыми, как мы того и хотели. Причем возникали они на добротной основе: раскрываем «Дуден»[3], тычем пальцем наугад – готово. Кодовое название «Тарелочка».

– Если правда, что имя задает программу, то тут вряд ли будет толк, – похоже, НО решил выступить в роли пророка. Однако он мог бы проявить и лучшую осведомленность: названия у нас никогда ничего не программировали.

– Ах, знаете, тарелочки иногда бывают очень большими, – улыбнулась Сабина. Как всегда при наших утренних обсуждениях, перед ней возвышалась кофейная кружка размера XXL, на которой большими красными буквами было написано: «До тех пор пока мой шеф будет делать вид, что я много зарабатываю, я буду делать вид, что много работаю».

– А некоторые даже поднимаются в воздух, – дополнил я. Если верить газетам, прошлой ночью над полем близ Фрайзинга был замечен неопознанный летающий объект.

НО смотрел на нас с недоумением.

Сабина не могла больше сдерживаться. С ней это случалось редко. «НЛО», – громко прыснула она, и НО не осталось ничего другого, как только посмеяться вместе с ней, правда, несколько вымученно.

К настоящему моменту общая картина по-прежнему оставалась довольно смутной. Гипотезы, роящиеся в наших головах, легко могли оказаться воздушными замками. Но так часто бывало и раньше. То есть никаких серьезных причин для беспокойства. Здесь подозрительный намек, там донесение источника, какой-нибудь крошечный след, потом поиски, наблюдение, иногда счастливая случайность – и наконец, уверенность: за этим действительно что-то кроется!

Напряженный и болезненный этап. Чисто по-человечески мы склонны видеть то, что хотим увидеть. Принимая гипотезы за чистую монету, мы бессознательно направляем свое восприятие по такому пути, на котором оно будет только подтверждать нашу гипотезу.

Когда мы во что-то искренне верим, мы без труда находим и доказательства. И нам все равно, истинны они или нет.

Мы видим только то, что, как нам кажется, может подтвердить правоту наших мыслей, и слепы для всего остального. В обычной жизни это порой приводит к досадным разочарованиям, а в работе спецслужб – к необоснованному риску, пустой трате времени и сил, а в худшем случае и к подозрениям в адрес невиновных. Поэтому для нас чрезвычайно важно сохранять холодную голову и проводить четкие различия между предположением и фактом. Что легче сказать, чем сделать.

Агенты должны быть свободны

Нам свойственно постоянно оценивать все вокруг. Безразлично, будет ли это продавец, у которого мы покупаем хлеб, или наш деловой партнер, с которым мы ведем переговоры. Оцениваем мы не только людей, но и обстоятельства. Это правильно и необходимо. Вопрос лишь в том, как мы это делаем. На каком опыте, на каких переживаниях и ожиданиях основываются результаты наших оценок? В сущности, нам достаточно хорошенько разобраться с нашими ожиданиями, и мы будем знать, какой результат мы хотим получить. Агенты идут чуть дальше. Они всегда знают, что нужно делать, чтобы не позволять подсознанию управлять собой. Подсознание агента никогда не действует подпольно, тем более если речь идет о знании людей, потому что здесь оно служит важным измерительным прибором. Мы должны научиться корректно считывать показания и – прежде всего – неустанно калибрировать наше подсознание!

Насколько я компетентен в том, что касается знания людей?

На какой ступени из четырех я нахожусь?

1. Ступень неосознаваемой некомпетентности.