Я вернусь - [58]

– Привет, мама! – Валера кивнул и остался стоять на месте.

– Сыночек, ты что? Почему ты здесь? Почему не пошел в школу? – сбивчиво заговорила Нина, подходя к сыну, и, все-таки не выдержав, обняла его.

– Потому что я белый мусор и должен жить среди мусора, – резко ответил Валера, – к тому же я не хочу зависеть от этого придурка и брать его деньги. Я поживу пока здесь.

Рози и директор переглянулись – не понимающие ни слова из разговора, они тем не менее поняли, что мать и сын конфликтуют.

– Валерий, ты не можешь пропускать школу просто так, – покачал головой директор, – если хочешь, мы можем постараться развести тебя с Джорданом по разным классам.

– Я не боюсь Джордана, – покачал головой Валера, – просто мне не место среди вас. Я мусор и пока буду жить с мусором, попробую заработать денег и вернуться домой.

– Домой? – задохнулась Нина, уловив последнее слово. – Но тебе нельзя.

– Ну, прибьют меня, – пожал плечами Валера, – кому от этого будет хуже?

– Мне, мне будет хуже! – все-таки не сдержавшись, выкрикнула Нина, люди, сидевшие в фойе, обернулись на них и принялись жадно рассматривать разворачивавшуюся на их глазах драму.

– Мам, тебе только легче будет без меня, будешь мыть своему Дугласу полы, а я не буду его раздражать.

Не в силах совладать с собственными эмоциями, Нина отвернулась и чуть не задела директора, подошедшего слишком близко. Тот уже привычным движением достал из кармана пачку бумажных платков и протянул их Нине. Она покачала головой и отказалась – слез не было, были лишь лихорадочные мысли, что с этим всем делать? Синатра, заметивший ее смятение, обратился к Валере:

– Что ты любишь делать?

– В смысле? – не понял Валера.

Рози тем временем отошла от него и, подойдя к Нине, обняла за плечи. Словно старшая женщина была маленьким ребенком, нуждавшимся в утешении взрослого.

– Он жив, он в порядке, – прошептала Рози ей на ухо, и Нина кивнула. Некоторые вещи все-таки были недоступны мужчинам.

– Ну в прямом, вот если бы тебе завтра дали миллион долларов и сказали – можешь делать, что хочешь, что бы ты сделал? Поехал бы на рыбалку? Книжки бы читал? В игры играл?

– Пошел бы во двор побегать в футбол, наверное, – пожал плечами Валера, – мы с папой часто играли.

– У нас есть футбольная команда, ты можешь присоединиться. Знаешь, свой гнев и бессилие гораздо лучше выплескивать на футбольное поле, чем на мать.

Валера поднял на Синатру глаза и уставился так, словно хотел проверить, получится ли разнести человеку голову силой взгляда. Нина, изо всех сил прислушивавшаяся к разговору, развернулась и тоже посмотрела на сына.

– Ты должен подумать о своей матери и вернуться домой, – бескомпромиссно заявила Рози, – ей и так очень нелегко, а без тебя будет еще хуже.

– Нет, – уперся Валера.

– Да, – вдруг возразил обычно неконфликтный директор, – она живет в аду, Валерий, а ты лишь увеличиваешь огонь под ее сковородой.

– Валера, я нашла работу, ты будешь жить на мои деньги, – твердо сказала Нина.

– Да ну? Какую? – скептически усмехнулся Валера, но сбить с толку мать не удалось.

– Приедем домой, и я тебе все расскажу, – заявила Нина, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно уверенней.

Несколько минут все стояли молча, а затем Валера кивнул. Рози заверила, что сама привезет Валеру домой, когда они уладят тут все формальности, а директор предложил довезти Нину до школы, где та оставила машину Дугласа. Нина кивнула, чувствуя, как тиски отступают и она возвращается к жизни.

По дороге к школе Синатра изо всех сил старался развеять обстановку и поддержать несчастную женщину, вызвавшую у него острое чувство жалости. А она могла думать лишь об одном – что делать?

– Как вам Америка? – задал он дежурную фразу.

– Помогите мне найти работу, – собравшись с духом, вдруг выпалила Нина, даже не заметив, что крайне невежливо перебила своего собеседника.

До этого она смотрела в окно на однообразный, одурманенный осенью пейзаж, и ей очень хотелось домой. На родную улицу с покореженным асфальтом и вечными лужами. С прелой листвой под ногами, выхлопными газами, извечной руганью дворничихи и даже в битком набитый нелюбезными пассажирами общественный транспорт, где так сладко было забиться в дальний угол с книжкой и убаюкиваться теплом. Ей захотелось дружеских посиделок со Светкой под «колбаску и салатик», пройти пешком по знакомым улицам и почувствовать эмоции.

Хотелось снова увидеть учеников, время от времени доводящих ее до бешенства, родителей, до которых достучаться было еще сложнее. Ей хотелось вдохнуть родной воздух и почувствовать себя человеком, а не мусором.

– Работа, мне нужна работа, – повторила она, уверенная, что директор, попросивший ее называть его Фрэнком, поймет ее кошмарный английский. Немного подумав, она добавила: – И английский, я хочу выучить английский.

Она сама на заметила, как они подъехали к школе и Фрэнк припарковался возле старого пикапа Дугласа. Он снова достал мобильный телефон и что-то у него спросил.

– Какое твое образование? – поинтересовался вежливый женский голос.

– Высшее, я учитель. Учитель русского языка и литературы.

Выслушав ответ, Фрэнк задумчиво посмотрел на Нину и ничего не ответил. Она его коллега? С ума сойти! Он не мог представить ни одну из учительниц, работавших в его школе, отправляющейся за тридевять земель к незнакомому садисту, чтобы спасти сына. Нина же, отчаянно пытавшаяся найти на лице Фрэнка хотя бы намек на то, что он думает, истолковала его молчание по-другому: