Я, Великий И Ужасный - [2]
Насчёт репутации, я серьёзно — самому было удивительно, какие слухи о вашем покорном слуге среди папуасов ходят, и с каким неподдельным боязливым уважением меня встречают "сильные мужи" и рядовые дареои повсюду. Причём, понятно было, если бы в мою пользу работали действительные или мнимые мои успехи и достижения. Так нет же — непостижимым образом в глазах народа и его лучших представителей даже то, как меня послали подальше от трона после гибели Кивамуя, и тяжёлая болезнь, едва не отправившая меня по Тропе Духов, превратились в свидетельства моих выдающихся колдовских способностей. А уж блестяще осуществлённый переворот и последовавшая за ним чистка текокского истеблишмента тем более укрепила репутацию человека, против которого опасно идти. Ну а образцово-показательную расправу над убийцами Баклана вообще успели красочно описать и разнести по Пеу все сказители, бывшие тому свидетелями. А таковых оказалось не так уж и мало. Так что сговорчивость Ботуметаки и Тикоретаки удивительной могла показаться только мне самому.
В прогулке по маршруту Тенук — Нижнее Талу — Уке-Поу присутствовал, кроме насущной необходимости по утряске всех вопросов вокруг меди и постыдного желания убежать ненадолго от папуасских столичных интриг, ещё и дальний прицел. Степень контроля отдельных племенных областей со стороны центрального правительства была весьма условной. Точнее говоря, несмотря на титул, подразумевающий, что хозяин Текока являлся верховным таки над всеми остальными таки, в реальности власть Пилапи Старого и всех его наследников над отдельными областями была в немалой степени формальной и призрачной. Я же начал думать о создании на Пеу нормального централизованного государства.
И мёрзнущей крысе понятно, что предшественники Раминаганивы не брали к ногтю местную вольницу вовсе не из-за того, что их устраивала подобная ситуация. Равно как и правители племенных областей терпели сепаратистские настроения и поползновения подчинённых им "сильных мужей" вовсе не от любви к демократии и местному самоуправлению.
Хотеть то они хотели — тот же Ратикуитаки, в мою бытность при нём "министром металлургической промышленности", частенько делился с ближним своим окружением о планах поставить на место деревенских старост. Увы, силёнок у покойного маловато было для такого.
У "пану олени" славного братства "пану макаки", наверное, хватило бы сил для усмирения с частичным усекновением голов элиты любой из племенных областей и установления нормальной централизованной власти в рамках отдельно взятой провинции. Но мне-то нужен весь Пеу!
Первые шаги, впрочем, я уже начал делать: Бунсан и Тинсок, покорённые в ходе нескольких успешных походов "макак", поддержанных хонско-вэйскими и ласунгскими отрядами, превращаются потихоньку стараниями Длинного в источник продовольствия и рабочих рук. Причём источник, находящийся под полным контролем нашего братства.
Примерно та же судьба уготована Талу с Кесу — небольшие по населению окраинные области, которые относительно легко подчинить. Главное, подгадать подходящие случаи и найти поводы для того, чтобы превратить местных таки в послушных исполнителей воли типулу-таками и её верного Сонаваралинги. Вот для изучения театра грядущих военных и иных действий да знакомства с фигурами тамошней политики я и наматываю своим ногами десятки километров. Такой вот поворот папуасских дел: объединять остров приходится не с установления жёсткой власти в самых густонаселенных землях вроде Вэя-Хона, Текока, Кехета и Ласунга, а с подминания окраин. И уже потом, опираясь на владения "Макакского ордена", давить "сильных мужей" в центре страны.
Так что насчёт невозможности проведения реформ это я прибедняюсь. Медленно, со скрипом, внося в процессе реализации изменения и поправки от первоначально задуманного, но мне удаётся кое-что сделать. Например, кроме создания не то орденских владений, не то королевского домена, добиться признания "Советом солидных и разумных мужей" всего вновь затеваемого производства меди и орудий из неё прерогативой типулу-таками, которая передаёт управление в руки своего верного Сонаваралинги. Я же в свою очередь постарался превратить сию формальность в действительность. Пока вроде бы удаётся: по крайней мере, первые порции металла пошли исключительно на вооружение "макак" и немного на лопаты и мотыги для наших "новых ганеоев" из Тинсока с Бунсаном.
Данный термин как-то сам собой прижился для отличия почти рабского статуса покорённых от положения обычных гане, которые платят только небольшую дань. "Новые" же ганеои кроме обязательных поставок ещё вовсю привлекаются для "улагу" — то есть общественно-полезных работ: строительства дорог (точнее чего-то, отдалённо напоминающего дороги), рытья каналов и прочего.
К сожалению, не было возможности сделать бесправным и обязанным пахать как негры на плантациях население всех двадцати трёх сельских общин покорённых территорий. Пришлось на ходу придумывать разделение тинса и бунса на "новых гане" и гане обычных. Кого куда определить, решалось уже с подачи Длинного, который постарался, чтобы состоящие до нашего завоевания в союзнических отношения или родственные деревни оказались в разных группах.
