Я ваш Тургенев - [13]

Странный был разговор, я почему-то не напомнил ему о нашем давнем диалоге про «По краям», когда он хвалил писателя В-та и жалел, что «По краям» никогда им не заинтересуется, причем не напомнил именно из-за этой дурацкой, овладевшей нами скованности, хотя ведь какое кому нравится издательство - это совершенно безобидная вещь, а? Ну и что, что они издали Сорокина, ведь, в конце концов, все это только книги!.. Книги, не больше!.. О моей будущей работе мы почти не говорили.

На Тверской, у книжного магазина «Москва» шофер притормозил, и мы довольно прохладно расстались. Он вышел на тротуар и, простившись со мной, сел рядом с шофером. Когда машина отъехала, я обернулся и увидел, как он, размахивая руками, что-то говорит шоферу. Я понадеялся, что не обо мне. Не будет же он с каким-то шофером обсуждать старых друзей и идейные расхождения с ними!..

Я помню, что в тот вечер у меня было очень неважное настроение. Все-таки, согласитесь, от кабинета в самой либеральной газете страны до издевающегося над русским народом Шендеровича - немаленькая дистанция. Я прошелся по весенней Тверской, разглядывая нарядную вечернюю толпу, потом свернул в переулок и неожиданно зашел в известное литературное кафе на Дмитровке. Там я взял какую-то поэтическую книжку и классические ноль-пять пива. Пиво и стихи, как всегда, постепенно успокоили меня, и через какое-то время я уже довольно весело рассказывал что-то книжное молоденькой продавщице. По-моему, я говорил о способности поэта сохранять спокойствие в любой социальной ситуации. Хорошенькая была девушка.

А через пару дней он вдруг позвонил мне.

- Я написал статью. О нашем с вами разговоре. Хотите послушать? Я же вам говорил, что пишу то, что думаю.

И он прочитал мне, как у него есть давний знакомый, еще по 1990-м годам, гораздо моложе его, который недавно зашел к нему на чашку чая и жаловался на то, что ему кажется, что в стране потихоньку «холодает», - он назвал это «закручивают гайки». Далее наш герой подробно перечислял все свои возражения, а заканчивал статью словами, что его молодой знакомый, как все нервные люди, конечно, страдает от весеннего обострения, но, возможно, и там, наверху - здесь он даже повысил голос, тоже, как и я сейчас, выделяя свою мысль курсивом, - что-то делают не так, раз его молодой знакомый, человек, конечно, нервный, но в пределах нормы, как все мы (ха-ха-ха), так беспокоится.

Я было опять заспорил с ним, но потом остановился. Я подумал, что, наверное, по телефону не надо (и совершенно не удивился этой своей мысли), и, кроме того, мне нужно было куда-то спешить. Я сказал, что мы поговорим потом, и мы попрощались. Он сказал, что отложит этот номер газеты для меня.

А на следующий день, вечером, убили депутата Ю-ва. Помните, был такой демократический депутат, из бывших офицеров, начинавший еще с Ельциным у Белого дома? Вечная память.

Но представляете, совпадение!.. По телевизору было много разговоров на эту тему, и я не выдержал (дурак) и позвонил ему.

- Ну и что? - удивленно сказал он. - Ю-в запутался в каких-то коммерческих делах, депутатов в России довольно часто убивают, такие уж у нас депутаты. - Он искренне удивился моему звонку. - Перестаньте смотреть телевизор - смотрите, какая хорошая погода!..

И я, повесив трубку, подумал, что, во-первых, в конце концов может быть он и прав, и Ю-в, безалаберный, как и все интеллигенты, правда в чем-то запутался, а во-вторых, возможно, он искренне заботился обо мне - действительно, зачем смотреть телевизор в такую замечательную погоду?

5

В следующий раз я позвонил ему быстро, месяца через три, где-то в середине августа. Я собирался в Киев, а он хотел передать свои книги старому приятелю, еще весной просил меня об этом. Мы договорились встретиться у Бородинской панорамы. Была очень хорошая погода, только что кончилась летняя жара, шли дожди, город выглядел будто промытым, сочная зелень после пыльного и душного июля прямо светилась на солнце. Когда я подошел, старая черная «волга» уже была припаркована у памятника Кутузову, а он нетерпеливо прохаживался неподалеку.

- Историческое место, - сказал я, подходя.

Он усмехнулся:

- Этот господин не любил либералов вроде вас…

Мы немного поговорили. Он опять выглядел усталым и чуть-чуть грустным. И я, не знаю почему, вдруг сказал: вы знаете, а ведь вы в общем-то являетесь для меня ну… не учителем, разумеется, но чем-то вроде учителя. Исполняющим обязанности. Вы сознаете свою ответственность? - Я засмеялся.

- А я не червонец, чтобы всем нравиться, - неожиданно раздраженно сказал он. - Я недавно поссорился с поэтом И-м. Знаете такого? - Я кивнул. - А мы дружили 20 лет. Он тоже вроде вас, все ожидает погромов, а сам при этом строит себе дом под Москвой. Это уже в отличие от вас. - Я удивился: а почему бы ему не строить себе дом? Какая связь? Или дома могут строить уже только «свои»?.. Он не ответил. Потом сказал, оглядывая залитый вечерним солнцем Кутузовский и шевелящиеся под легким ветерком тополя на той стороне проспекта: - С., все будет нормально, все постепенно образуется, уверяю вас. Посмотрите, какой покой разлит в воздухе!..