Я ваш Тургенев - [14]

Я протянул ему журнал, который принес с собой. Почему-то я до сих пор считал необходимым отчитываться перед ним о своих успехах. В журнале было интервью с одним известным поэтом старшего поколения, ныне, увы, уже покойным. Поэт тоже считал, что все «будет хорошо». В отдаленной перспективе. О нынешних проблемах он говорил, как об очередном печальном анахронизме русской истории.

- А русская история вся состоит из анахронизмов, вы не обратили внимания? - опять сердито сказал наш герой.

Я вдруг подумал, а что, если сделать с ним интервью? Once more, тема: большой путь от фотографии с Аксеновым до нынешних разговоров. Я предложил ему. Он нехотя согласился: для вас я готов, но последние годы я не очень люблю это дело.

- Ну да, - сказал я, - а я тут недавно «Playboy» листал, так там кто-то с удовольствием рассказывал о том, какие марки виски предпочитает.

Он засмеялся:

- Ну, это …. попросил (следует фамилия известного журналиста) и для «Playboy» я делаю исключение.

Пижон, подумал я, шестидесятник. Все играет. «Playboy», виски, замшевые ботинки - вельветовые пиджаки, трубки, усталость… гаванских сигар не хватает. Он всю жизнь мечтал о такой жизни, с тех пор как прочел «Фиесту» и «Коллеги». Его любимый Аксенов как-то с увлечением рассказывал по телевизору, как в брежневское время из-под полы купил австралийскую дубленку из кенгуру за две тысячи советских рублей с Лениным. (Машина тогда стоила пять.) Я помню свое чувство неловкости и удивления.

И вдруг то, о чем они мечтали и писали - произошло! Именно вдруг. Ну, не совсем так, как они мечтали, но произошло. Вернувшийся из эмиграции Аксенов живет в сталинской высотке, где раньше жили только генералы КГБ и лауреаты Гос- и Ленинской премии, диссиденты и десятилетиями «непечатаемые» поэты поселяются в насквозь советском Переделкине, наш герой из всех возможных машин заводит персональную черную (!) «волгу» с шофером и живет на даче за городом (правда, не в Переделкине, на это ему хватает вкуса), книги выходят одна за другой… Интервью, экранизации в прайм-тайм, переводы, фотографии на обложках, литературные премии…

Вот оно!

Все советские мифы воплощены. Неужели опять надо не соглашаться, спорить, бороться, уходить в полуподполье, бояться? Им очень не хочется. У многих нет сил, ведь они немолодые люди, а Россия такая большая страна, на спор с которой легко потратить не одну жизнь. Оппозиция - не оппозиция… Какая разница! Потом всегда можно будет сказать, что ты просто верил. Но ошибался.

Бывает!

Скажите кому-нибудь о том, что Аксенов живет в сталинском замке, - удивленно пожмут плечами: ну и что? Многие москвичи знают, что квартира принадлежит его жене, дочери известного советского режиссера, действительно лауреата Ленинской и даже Сталинской премии, но не отказываться же теперь от нее - в этом доме очень хорошие квартиры! Жить тут стало снова престижно, в конце концов! Ну, а если встретишь в лифте человека, который когда-то, возможно, вел твое «дело», это даже забавно, уже не раз описывалось и пробуждает творческую фантазию. И то, что бывшие диссиденты в Переделкине живут на бывших дачах старых большевиков, в этом есть даже какая-то историческая справедливость, да? И так далее…

Разумеется, всего этого я ему не сказал, только подумал. Не стоит обижать давних знакомых, правда?

И, хотите верьте - хотите нет, но так и получилось. Я про «бывает». Смешно. Все-таки жизнь иногда выделывает удивительные фокусы.

Осенью 2003 года я уехал в Крым. Всегда так делаю в сентябре-октябре, надо немного продлить короткое московское лето. И новость об аресте известного бизнесмена Х. застала меня в маленьком поселке под Феодосией. Был уже конец октября, холодно, безлюдно, очень красиво, вокруг стояли горы, серо-фиолетовые на закате… Газеты приходили нерегулярно, к тому же до киоска было далеко идти, у хозяйки, где мы жили, несколько дней не работал телевизор. И новостей мы не знали. Но на маленьком местном рынке к моей жене вдруг подошел какой-то человек из местных и сказал: Ходорковского взяли на трапе.

Смешно, прямо литература какая-то.

- Ну и что?

- Почему-то он решил, что нам это интересно.

Ни до того, ни после с нами никто из местных (тем более о политике) особенно не общался.

В тот день я купил украинскую и русскую прессу, читал всякие комментарии, злился, а через несколько дней не удержался и написал нашему герою что-то ироническое из ближайшего интернет-кафе. Типа «ну и что вы теперь скажете?». Зачем написал? Не знаю. Может быть, нужен был собеседник.

И что вы думаете, он мне ответил именно так, как я и говорил: «А я верил, ошибся, но будем надеяться» и т. д. А? Смешно…

На следующий день я зашел в небольшую кофейню у дороги на Судак, где была открытая терраса и было видно одновременно и горы и море. Пока не стемнело, сидел за столиком и смотрел на горы, на то, как проносятся по трассе Феодосия - Ялта машины и на бегущие по морю барашки. День был ветреный. Было хорошо так сидеть, понимать, что находишься в соседней, но все же уже немного другой стране. Почему-то вспоминались какие-то эмигрантские истории. И опять Крым. «Как был при Врангеле, такой же виноватый». Шучу. Уже, слава Богу, не «виноватый». Скорее Крым Бродского. Помните? «Пустуют ресторации. Дымят ихтиозавры грязные на рейде. И прелых лавров слышен аромат…».