Я в моей голове - [111]

Решаю, что пока у меня нет выбора, кроме этих двух кандидатов. Ближе к лету подумаю еще.

* * *

Вечером встретился с Юркой и Стрижом-старшим. (Не доверяет Стриж своему посреднику?) Передал их долю — более 500 рублей. Сумма ребят сильно удивила, хотя они хотели это скрыть. Стриж стал снова ненавязчиво расспрашивать меня: — Сколько времени я занимаюсь этим делом? Как нашел покупателя? Какой мой интерес? Какая настоящая цена икон, по моему мнению? И т. д. Повторил все, что говорил раньше.

У меня возникли тревожные предчувствия, поэтому я сообщил, что вероятно, с торговлей иконами придется вскоре завязывать. Максимум, на что я еще соглашусь, сделать последнюю поездку в конце мая или в начале лета. Предполагаю, что у деревенских ребят снесет крышу от легких и шальных денег, и они потащат все, что найдут или услышат от соседей, а там и до милиции слух или жалобы пойдут. Зря я привлек Стрижа старшего. Пожадничал. Еще, мне показалось, что Юрка не согласен с планами Стрижа.

Крышу снесло не только у деревенских ребят. Буквально, на следующий день ко мне в школе сердитый Стас подвел смущенного Хмыря. Оказалось, что тот стащил одну икону у своей бабушки. Икона никогда не доставалась его бабушкой из шкафа. Во всяком случае, Хмырь этого никогда не видел. Однако бабушка обнаружила пропажу и пришла жаловаться родителям на беспутного внука. Хмырь жил в многодетной семье, состоящей из родителей и трех старших сестер. Поздний ребенок — долгожданный мальчик. Вероятно, с детства пользовался повышенным вниманием и обожанием близких и не знал ни в чем отказа. Он всегда среди нас выделялся более модной и аккуратной одеждой. Джинсы, до нашего занятия иконным бизнесом, были только у него. Из будущего я знал, что в девяностые годы Хмырь будет убит в Белоруссии. Он там занимался, популярным в то время, автомобильным бизнесом.

Узнав про кражу, его отец рассвирепел и категорично потребовал вернуть икону бабушке. Иначе грозился прийти в школу и разобраться с представителями «краеведческого музея». Только этого нам не хватало. Зло поглядел на озадаченного Стаса и на виновато повесившего голову Хмыря. Икона давно уже «ушла». Предложил Хмырю подойти вечером ко мне, и я ему дам несколько приличных икон. Пусть предложит бабушке на замену. Хотя я сомневался, что это ее устроит. Наверняка, у старого человека с той иконой, связаны какие нибудь воспоминания из ее прошлого и ее не заинтересует историческая ценность или намоленность религиозного атрибута. Решительно объявил ребятам о прекращении иконного бизнеса. Стас многообещающе поглядел на Хмыря, подставившего всех. Хмырь клятвенно пообещал, что никто про нас от него не узнает. Хотелось бы верить.

Отправили со Стасом его от себя и стали совещаться. Отец Хмыря, вряд ли будет обращаться в милицию на своего сына-балбеса. Но в школе появиться может. Сможет ли директор школы связать наши с Филом отлучки с украденной иконой? Решили прекратить сбор антиквариата на месяц. Если все пройдет тихо, в конце мая сделаю последний рейс в Москву, а там дальше лето и другие мероприятия. Хмыря решили к нашим делам больше не привлекать, а всем нашим ребятам пока не говорить о причине прекращения иконных дел. Вдруг они Хмыря «зачмырят», а это может вызвать другие проблемы. Пока был в школе, объявил Филу и Фролу о прекращении бизнеса с иконами на неопределенное время. Ребята заметно огорчились. Филу довел истинную причину моего решения. В случае моего допроса я буду от всего отпираться. Если Фил не признается (а он не дурак, и о его участии в торговле из ребят никто не знает), то доказать нашу вину не возможно. Из будущей работы в милиции я знал, что большинство преступлений доказываются на основании собственных признаний преступников.

Наконец, Евгения Сергеевна сообщила о проблеме с продажей песни «Маленькая страна». Из ее недомолвок и умолчания подробностей понял, что ее знакомая хочет выступать с этой песней. Песня ей понравилась. Однако там все решает не она, а какой-то ее влиятельный знакомый. Тому цена за песню кажется чрезмерной. Единственное, на что удалось накуковать «папику», это на две песни за полторы тысячи рублей. Евгения Сергеевна поинтересовалась:

— У тебя нет, какой нибудь еще «женской» песни?

— Кроме «Дальнобойщика» нет, да и ту я подарил Наташке, — признаюсь.

Евгения Сергеевна напомнила мне про приближающийся смотр-конкурс художественной самодеятельности среди школ города. Если я не хочу выступать там со своими новыми песнями, то будем опять с Наташкой петь «Ребята, надо верить в чудеса…».

— У меня есть идея, выставить на концерт Наташу еще с двумя твоими песнями — «Дальнобойщик» и «Маленькая страна» под ваш аккомпанемент, если ты не против публичной демонстрации этих песен, — вопросительно смотрит на меня. Подумав, пожимаю плечами:

— Почему бы нет? Решайте с Наташкой, тем более одна из песен ее.

— Тогда готовься к репетициям на следующей неделе, — заключает она.

На ближайшей репетиции у Павла похвастался новой магнитолой, и попросил его записать мне на одну из моих кассет популярные песни, подходящие для быстрых танцев. Павла заметно заинтересовало мое уточнение про танцы, но он ничего не стал спрашивать. Предложил принести магнитолу с кассетой и шнурами к нему и сразу записать песни с его стационарного магнитофона или проигрывателя. Пленки и пласты он подберет для записи.