У меня есть Гулька, родные и близкие. Жалко, что друзья далеко, но как в песне Егорова Вадима:
Друзья уходят как — то невзначай, уходят в прошлое, как в замять,
И мы смеемся с новыми друзьями, о старых вспоминая по ночам.
А мы во сне зовем их, как в бреду, асфальты топчем юны и упруги,
И на прощанье стискиваем руки, и руки обещают нам: «Приду»,
Они врастают, тают в синеву, а мы во сне так верим им, так верим,
Но наяву распахнутые двери и гарь утраты тоже наяву,
Но не прервать связующую нить — она дрожит во мне и не сдается.
Друзья уходят — кто же остается? Друзья уходят — кем их заменить?
Захотелось взять в руки гитару и грустить, размышляя вместе с ней, но помешала изменившаяся обстановка вокруг.
Ребята, распивая портвейн, все больше теряли контроль и эгоистично, по — пьяни забывали про окружающих. Свет они не разрешали гасить, но мне ни шум, ни тусклое освещение не мешало размышлять, тем более на первом ярусе кроватей, но другие ребята и староста периодически пытался их урезонить. Пару человек из компании послушно отправились спать, но другие продолжали веселиться. После замечаний шум от стола затихал ненадолго, но потом разговоры и смех возобновлялся, как обычно происходит в пьяном коллективе.
— Все нормально, Капрал. Все пучком, допьем и ляжем, — они отзывались на замечания старосты.
Все — таки с легкой руки Парыгина прозвище «Капрал» прилипло к старосте — Дмитрию.
Ребята рассказывали анекдоты, смешные истории из жизни, о себе, безудержно хвастаясь, как обычно происходит в пьющей компании. Вскоре им не стало хватать женской компании, и они активно зашептались. По — видимому, их смущало лишь отсутствие спиртного для угощения гостей.
— Ладно, ща решим! — решительно поднялся Стас Морозов.
Коренастый квадратный парень, судя по разговорам родом из подмосковных Люберец. Прямоугольное тело, квадратная голова с тяжелой челюстью, качок с излишним весом, одетый в майку (жарко, блин, стало после выпитого) направился к входной двери.
— Мужики, хватит. Завтра рано вставать, успокойтесь, — перед ним встал Дмитрий, чья кровать находилась у входа.
— Мужики в поле пашут, — пьяно заявил Стас и попытался пройти мимо старосты.
Тот попробовал задержать или оттолкнуть пьяного парня. Стас опешил, откинув тело, потом прижал подборок к груди, согнулся и нанес два удара в туловище и в голову Капралу, а когда тот опустился на пол, добавил ногой в голову.
Трус. Зачем добивать ногами, если ничего не угрожает? Я вскинулся с кровати, подскочил к Стасу, встал между ним и поверженным старостой и оттолкнул:
— Все, все, брэк! Хватит! — воскликнул, внимательно следя за руками пьяного в готовности уклониться или дать отпор.
Однако Стас отступил со словами:
— Чего он все выеб…вается? Имеют право благородные Доны расслабиться.
Ого! Он еще и читает самиздат? По лицу Стаса этого не скажешь! Однако, он все же поступил как — то на наш факультет — значит образован, — пронеслись мысли.
Почти все ребята подхватились за мной. За спиной у меня стоял в готовности Женька Дмитриев, Юрка…. Подскочили пацаны из компании Стаса и повели его на свое место, успокаивая.
Дмитрий тяжело поднялся, держась за лицо и буркнул:
— Всем спать! Завтра разберемся! — и выключил свет.
Колхозное утро.
Утром поднялись с трудом. Погода не баловала — было хмуро и сыро. Пришлось отстоять очередь в туалет из досок с дыркой в полу. Прошел мимо очереди к двум умывальникам в помещение разминаться, отжиматься и приседать. Бегать не пошел, посмотрев на раскисшую грязь на дороге, протянувшейся мимо общежития. Обживусь, посмотрю в дальнейшем.
Зря, наверное, я влез вчера в вечернюю драку, ведь не хотел выделяться из коллектива, но тогда придется опять себя напрягать без особой нужды. Всегда по жизни я стремился к лидерству — проживая в бараках, дрался с детского сада, если считал себя правым, не взирая на последствия. В школе также давал отпор обидчикам и первым выступал за справедливость, поэтому и заимел авторитет среди сверстников и взрослых. Почему сейчас я должен измениться? Действовал я не ради самоутверждения или лидерства в группе, а скорее по привычке, восстанавливая справедливость. Если начнут задавать вопросы заинтересованные люди, то это лишь подтвердит мою репутацию за предыдущие годы. Поэтому буду жить и поступать так, как считаю нужным. Придя к решению, успокоился и подошел к Стасу.
— Ты чего вчера натворил? Вылететь с курса хочешь? А если Капрал настучит куратору?
— Дурак я, не видишь что — ли! — со злостью выдохнул парень. — Моча в голову ударила, — ответил он и с опаской покосился в сторону старосты, который отбивался от группы наседавших девчонок, чем — то недовольных.
— Не моча, а портвейн. Знающие люди советовали не понижать градус, а вы с водки начали, насколько понял. Вероятно, стоит подойти тебе к старосте и поговорить, извиниться что — ли, — предложил в раздумьях я и повернулся к Стасу.
К восьми утра появился куратор, а следом подошли Кеплюх с Парыгиным. Вольдемар выглядел довольным жизнью, а хмурый Руслан тащил на плече свою неизменную сумку. Кеплюх остановился возле группы ребят, а Парыгин, не отвечая на вопросы прошел в помещение и вернулся без сумки, одетый в короткие сапожки.
