Я в моей голове 4 - [76]

— Оставшиеся еще хуже, — призналась женщина, — но, если желаете….

Перенося дополнительный матрас в помещение, выделенное для мальчиков я заметил, что Вольдемар Кеплюх что — то интенсивно шепчет Парыгину. Кеплюха я заметил при первом знакомстве. Коренастый парень, выглядевший значительно старше семнадцати лет из — за глубоких залысин и плеши на макушке, с непропорционально крупной головой относительно тела. Из — за высокого лба его лицо казалось открытым и честным.

— Сейчас придет истопник, растопит вам печь, а то вы, городские не сумеете, дом сожгете или угорите, — сообщила заведующая.

— А ужин будет?

— Где туалет, умывальник?

— Клуб в деревне есть?

— Магазины до скольки работают?

— Душ бы принять с дороги, — посыпались вопросы и пожелания со всех сторон.

— У вас разве своих продуктов нет? — удивилась заведующая. — Об этом ничего не знаю. Все уже закрыто, а начальство давно по домам разошлось. Туалет с умывальником на улице, там же колодец и дрова, а баня в поселке, но тоже уже закрыта. Моя задача вас поселить и разместить. Завтра начальству все вопросы зададите, — отговорилась и ушла с нашим куратором группы.

Следом направились наши заговорщики.

— Парыгин, Кеплюх, вы куда? — заметил Афоня.

— Сейчас придем, — бросил Кеплюх через плечо и первым направился к выходу.

Парыгин с сумкой на плече посмотрел на нас, пожал плечами и тоже вышел. Я заметил, что Руслан в колхоз оделся слишком модно и нес с собой сравнительно небольшую сумку, в отличие от большинства.

— Надо бы тоже пойти поискать постой, как эти двое, — посетовал Лифшиц, юноша с кудрявыми черными волосами и серыми глазами.

— Ага, у какой — нибудь вдовушки половину ее койки арендовать, — поддержал его шуткой Юрка Будрайтис.

Его я отметил из — за наличия гитары, которую тот прихватил в колхоз и познакомился. Оказалось, что он не из Прибалтики, а коренной Ленинградец, хотя светлые волосы, брови и ресницы, глубоко посаженные глаза, прямой длинный нос — все говорило о наличие нордической крови, сразу вспомнился старый фильм «Александр Невский» и псы — рыцари.

Когда мы ужинали своими припасами, притащился подвыпивший дедок с дровами и начал растапливать большую круглую до потолка печь, которая была вмурована в стену и должна отапливать две соседние спальные комнаты. Дедок матерился вполголоса, не обращая внимания на нас, так как дрова не хотели разгораться и нещадно дымили, а весь дым шел в помещение из топки и всех щелей печи.

— Дед, прими дозу, должно помочь, — пригласили его ребята, расположившиеся на двух кроватях, поставив в проход табуреты и разложив еду с бутылкой водки на середине.

Когда на импровизированном столе у них появилась бутылка водки, староста лишь недовольно покосился, вздохнул и ничего не сказал.

— Старшой, иди к нам, — позвали его.

— Не пью, — отверг он и начал есть в одиночку.

Мы с Игорем также поставив табурет в проходе приготовились ужинать, но вскоре к нам за «стол» попросился Юрка — гитарист, а потом присоединился рыжий Женька — боксер.

Когда кто — то за соседним «столом» закурил, Афонин оторвался от еды:

— Ребята, давайте курить на улице.

— Действительно, и без этого дыма много, дышать нечем, — поддержал его я.

Дедка звали Митрич. С достоинством выпив водку, тот посетовал:

— Печку ремонтировать надоть и дымоход чистить.

— Чего же раньше думали? — упрекнул его кто — то из ребят.

— Ха! Кто — ж печнику платить, будя? Это не частный дом. Денег не дадуть и бутылку не выставят…, — поделился житейской мудростью. — Ниче, щас разгорится и дым утянет, — поднял голову и посмотрел на дым под потолком.

К нам с негодованием ворвались девчонки с криком и упреками к Митричу:

— У нас дыма полно! Дышать нечем. В автобусе отравить не смогли, хотите это сделать сейчас?

Их негодование встретили смехом.

— Ниче! Щас разгорится и дым утянет, — давясь смехом Юрка процитировал истопника.

Постепенно все стали укладываться спать. Все — таки день был утомительный, хотя не требующий больших физических усилий. К тому же, надышавшись выхлопными газами в автобусе я, как и многие страдал головной болью.

Только наши «пьяницы» не унимались и продолжали выпивать, не ограничившись одной бутылкой. Оказалось, что у них еще оказался портвейн. Свет они просили не гасить, да мне этот тусклый свет не мешал на первом ярусе, но вот громкость пьяных бесед не снижалась.

— Ребята, завтра всем рано вставать. Хватит. Ложитесь спать, — неоднократно обращался к ним староста Дмитрий.

Пацаны мне не мешали. Не смотря на усталость и желание заснуть сон не шел, а в голове тяжело ворочались мысли. Я почему — то чувствовал неудовлетворение. Вроде бы новые знакомые, свежие впечатления, обстановка должны стимулировать интерес к жизни и активность, но мне казалось, что погружаюсь в болото. Вероятно, наступила психологическая усталость. Напряжение летних месяцев, экзамены, мысленное давление и размышления о будущем страны, своем и близких наложилось, а когда трудности остались в прошлом и напряжение отступило, то почувствовал усталость и чувство погружения в трясину. Психология — не мой конек. Надо отдохнуть, оглядеться и с новыми силами устремиться вперед, учиться, жить и творить. Стоит ли высовываться? Быть, как все, незаметным и не выделяться из толпы? Не знаю.