— Вы Владимир Алексеевич ведь уедете в Ленинград вскоре? — поинтересовался, начав разговор я.
— С чего ты взял? — удивился тот и, подумав ответил осторожно, — возможно.
— А чего вам делать здесь, когда все наладится? — удивился я. — Я хотел предложить, чтобы вы в нашей библиотеке или в профсоюзном комитете узнали об условиях работы учащихся при уборке урожая, а то не только не заработаем, но и должны окажемся колхозу. Вроде существует Постановление Совета Министров, где расписаны условия труда и оплаты работы студентов. Это пригодится, чтобы аргументированно требовать положенное.
— Откуда ты знаешь? Я сам ездил неоднократно в колхозы, но ни о каком Постановлении не слышал, — удивленно заметил куратор.
— Я тоже ездил в школе и техникуме. Знаю, что колхоз перечислял какие — то деньги за нашу работу техникуму, но на руки не выдавали никогда, — подтвердил староста.
— Вот и хотелось бы узнать из официальных документов, — согласился я. — Мне один знакомый сказал, что есть такой документ, но никто про него не знает, не требует выполнения, вот и обманывают нагло студентов и учебные заведения председатели колхозов, присваивая чужие деньги и, не обеспечивая в полной мере нас, работающих на их полях.
Конечно, никто мне не сообщал ни о каком Постановлении, а узнал о нем в будущем, читая книги о «попаданцах». Попалась как — то на одном читательском сайте интересная книжка «Анютины глазки» молодого автора, который написал о работе студентов в колхозе. Вроде там и было упоминание о законодательном документе, а может в другой книжке — много их было. Если даже мы ничего не выбьем — ничего страшного.
— Дальше, — продолжил я. — После работы где нам помыться, подмыться девчонкам? Под умывальником на улице холодной водой? Может колхоз арендует какую — нибудь частную баньку по соседству? Где и чем нагреть воды для чая? Привозное питание хорошо, но и свой кипяток не помешает. Кипятильников или электрочайников с собой нет. Самодельные мастерить? Проводка выдержит и не вспыхнет ли этот старый дом?
— Вопросы и предложения Сергея дельные, — поддержал меня староста.
— Хорошо. Я съезжу в институт и узнаю про постановление, а вы пока сами с остальным разберитесь здесь, — согласился куратор и, похоже, обрадовался возможности слинять отсюда раньше планируемого, чего я собственно и добивался.
Поглядев на него понял, что он не горит энтузиазмом защищать наши права и ругаться с руководством колхоза. Значит — «спасение утопающих, дело рук самих утопающих». На заработок мне было наплевать, но улучшить для себя и других ребят условия жизни и быта хотелось.
Полевые работы.
До картофельного поля мы тащились около часа по раскисшей дороге за колхозницей, выделенной в качестве проводника. Она шустро семенила впереди растянувшейся вереницы студентов. Пацаны уже открыто вслух матерились, оступаясь в лужи и с трудом выдирая сапоги из раскисшей грязи. Я знал, что большая часть ленинградской области занята болотами, но не представлял насколько. Вроде накануне не было проливных дождей, но дорога, по которой мы шли была настолько разбита, разъезжена грузовиками, тракторами и покрыта лужами, что приходилось идти по траве вдоль обочины, где это было возможно.
— Спасибо тебе за вчерашнее, — поблагодарил меня Афонин после разговора с куратором. — Нельзя мне драться — кандидатский стаж прохожу. Узнают в парткоме, не похвалят, — пояснил. — А твои предложения дельные, — повторил, — но зачем Немировича ты просил? Он не будет ни с кем ругаться из — за нас. Не надо ему этого.
— Я ему предоставил уважительный повод свалить отсюда. Сам знаю, что правды не добиться. Пусть едет в Питер, без него справимся, а то мало ли еще чего случится. Не стоит руководству всего знать, что у нас происходит.
Староста внимательно посмотрел на меня и предложил:
— Надо тогда составить перечень всех наших требований и предложений и самим подать в Правление.
— Вечером составим, — пожал я плечами и понял, что про вчерашнюю драку и пьянку он куратору не сообщил.
Молодец — не стал жаловаться, что не может справиться сам с коллективом.
Наконец, вышли к полю. Я офигел — ни впереди, ни слева, ни справа границ картофельного поля было не видать. Кто — то выразился более эмоционально:
— Оху…ть! Мы и за месяц это не уберем.
Границы поля предположительно обозначались лесными зарослями на горизонте. В поле работали один или два трактора, которых тоже не было видно из — за возвышенности в центре. Тут у дороги на краю поля валялись огромные плетеные корзины и оцинкованные ведра — вероятно, наш инструмент.
Откуда — то появился жизнерадостный мужичок в кирзовых сапогах.
— Прибыли студенты? Вот вам объем работ, вот инструмент, вставайте на вспаханные боровки и начинайте с Богом, — обвел рукой. — Обычно на боровке встают по одному, по двое. Набираете картошку в корзины, оставляйте на полосе, а потом высыпайте в тракторную телегу. Все понятно? — оглядел радостно притихшую группу.
Слишком площадь поля всех смутила.
— Чего стоим, кого ждем? — удивился бригадир, — скоро трактор с телегой подойдет, а у вас не одной корзины не набрано.
Я одним из первых двинулся к ведрам с корзинами.
