Я уйду с рассветом - [74]
Я насторожился, услышав, что другой ответил это по-английски. Я видел лишь его тень, когда он отошел от своего пленника. Он говорил без выраженного акцента, и тон у него был, как ни странно, вежливый. Внезапно он рассмеялся.
Я воспользовался моментом и приоткрыл дверь пошире. В комнате находились только они двое. Мужчина, которого я преследовал от больницы, стоял у окна. Голова его запрокинулась от хохота. Следующую фразу он, несомненно, произнес по-немецки.
Я выступил из тени и наставил на него люгер. И когда он, все еще усмехаясь, обернулся, выстрелил ему в грудь.
XXVI
19 июля 1944 года
Дорогой отец!
Когда война закончится, я смогу завершить свою работу здесь.
Так хочется домой.
Оуэн
Анри
Я повернулся к Оуэну, продолжая смеяться, и в этот момент меня сразила пуля. «Оуэн тогда попал мне почти в то же место», — подумал я, падая. Пуля пробила портсигар, и мне показалось, что обломки его проникают мне в сердце. Я качнулся назад, к стене и сполз по ней, земная ось перекосилась перед глазами. Все поплыло, но я умудрился моргнуть и на мгновение сфокусировать взгляд.
Мужчина, которого я встретил в Париже и за которым проехал через всю Францию, ворвался в комнату и встал на колени перед Оуэном. Из окна падал свет, и было видно, как отец взял в ладони голову сына, и они прижались друг к другу лбами.
Я просунул руку в карман и взялся за ошейник Герхарда. Я улыбался, при дыхании в груди у меня что-то булькало. Все это очень походило на картину, которую я надеялся запомнить.
XXVII
2 августа 1944 года
Дорогой отец!
Не имеет значения, кем человек себя считает.
Когда идет война, мы все — солдаты. И порой насилия не избежать.
Важно лишь определить, что ты готов защищать.
Оуэн
Не дожидаясь, пока немец упадет, я ворвался в комнату и, подбежав к сыну, привязанному к стулу, опустился перед ним на колени.
— Оуэн. — Оттого, что я произнес это имя, сердце мое чуть не разорвалось. — Machgen i.
Он уставился на меня. Пол-лица закрывала повязка, на месте глаза выделялось желто-бурое пятно. Во втором глазу отразилось изумление.
— Nhad… — В едва слышном шепоте прозвучали надежда, неуверенность и благословение одновременно.
Глаз закрылся, из уголка выкатилась слеза и поползла по разбитому и изуродованному лицу. Я обхватил ладонями голову сына и прижался к его лбу.
Я посадил Оуэна на стуле прямо и вытащил из ботинка нож, чтобы перерезать его путы. У меня перехватило дыхание, когда я увидел изуродованные кисти моего сына. Я взглянул на повязку у него на лице и провал под ней. Несмотря на изодранную и окровавленную одежду, на руку и ногу были наложены чистые бинты.
— Что они сделали с тобой, machgen i? — выдохнул я в потрясении и ужасе.
Я разрядил бы люгер в лежавшее на полу тело, но это было бы слишком бессмысленным поступком.
Убрав пистолет в кобуру, я вздохнул полной грудью, сбросив с себя многолетний тяжкий груз зла. Однако боль и гнев за то, что с ним сотворили, засели у меня в сердце острым ножом.
Оуэн напрягся:
— Северин…
До меня наконец дошло, почему он так кричал, и я взглянул на убитого немца. На губах покойника застыла легкая улыбка.
— С ней все хорошо. И с ней, и с ребенком. Они уже несколько дней в больнице, тут неподалеку.
Оуэн привалился ко мне, уткнувшись лбом в плечо. Когда я крепко обхватил его, он содрогнулся от всхлипа. Мы оба дрожали, и я не мог с точностью сказать, исходила ли дрожь от него или от меня. Но теперь в моих объятиях ему ничто больше не угрожало. Я провел трясущейся рукой по своему лицу. Пальцы стали влажными.
Я бережно взвалил Оуэна себе на плечо и поднялся. С секунду я стоял, приноравливаясь к тяжелой, но желанной ноше. Я надежно держал сына, готовый, если придется, пронести его через всю разрушенную войной страну до самого моря, к вересковым холмам с пасущимися на них стадами овец.
— Пора возвращаться домой.
ЭПИЛОГ
27 августа 1944 года
Дорогой отец!
Не знаю, дойдут ли эти письма до тебя.
Боюсь, что и мне не суждено вернуться домой.
Отец, я люблю тебя.
И я знаю, что, даже когда ты сердился на меня, ты все равно меня любил.
Оуэн
Октябрь 1945 года
Оуэн
Путь домой был нелегким.
В мае Германия капитулировала перед союзниками. Из десяти детей, эвакуированных на нашу ферму из Англии, четверо так и не получили вестей из дома. Пока что, и это продлится столько, сколько понадобится, они — неотъемлемая часть нашей семьи. Моя дочь стала пятой из детей Гравеноров: Айлуид-Шарлотта. В честь мамы, которая запомнилась мне теплыми руками и мягкой улыбкой. И в честь женщины, которая помогала отцу в поисках меня.
Иногда я думаю, как повлияла на нас с Северин боль, которую мы перенесли: связала ли она нас навсегда или возвела между нами непреодолимую стену. Скорее, и то и другое. Возможно, если ты стал свидетелем невыразимых мук любимого человека, то уже никогда не станешь прежним. Возможно, нам не избавиться от чувства вины за то, что ни один из нас не смог спасти другого. Но также возможно, что однажды, если только мы до этого доживем, мы встретимся взглядами и увидим друг друга, а не наши страдания.
Иногда по ночам в ее прикосновениях я чувствовал нежность и приглашение. Тогда мы пытались обрести в объятиях утешение и прощение. Весной, в пору окота овец, родился наш второй ребенок.
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Им по шестнадцать, жизнь их не балует, будущее туманно, и, кажется, весь мир против них. Они аутсайдеры, но их связывает дружба. И, конечно же, музыка. Ред, Лео, Роуз и Наоми играют в школьной рок-группе: увлеченно репетируют, выступают на сцене, мечтают о славе… Но когда Наоми находят в водах Темзы без сознания, мир переворачивается. Никто не знает, что произошло с ней. Никто не знает, что произойдет с ними.
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Россия, начало 2000-х. Расследования популярного московского журналиста Николая Селиванова вызвали гнев в Кремле, и главный редактор отправляет его, «пока не уляжется пыль», в глухую провинцию — написать о городе под названием Красноленинск, загибающемся после сворачивании работ на градообразующем предприятии, которое все называют просто «комбинат». Николай отправляется в путь без всякого энтузиазма, полагая, что это будет скучнейшая командировка в его жизни. Он еще не знает, какой ужас его ожидает… Этот роман — все, что вы хотели знать о России, но боялись услышать.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Англия, конец 40-х годов. Малышке Рози было всего пять лет, а ее сестре Рите — девять, когда их мать Мэвис привела в дом нового ухажера. Ее избранник пил, бил ее и терпеть не мог девочек, но ведь сердцу не прикажешь…. Вскоре Мэвис поняла, что ждет ребенка, но грубый, алчный Джимми Рэндалл поставил условие: «Женюсь, если сдашь девчонок в приют!» Скрепя сердце, Мэвис согласилась на временную разлуку с Ритой и Рози, но сразу после родов Рэндалл подсунул жене документы о полном отказе от дочерей. И Мэвис, не читая, поставила свою подпись… Теперь жизнью двух несчастных сестер, сердца которых разбиты предательством матери, целиком и полностью распоряжаются хозяева приюта «Нежная забота».
Англия, 1943 год. Вторая мировая воина в разгаре. Жителям прибрежной деревни Тайнхем приказано покинуть свои дома: британская армия будет проводить здесь военные учения. Министерство обороны реквизирует и поместье лорда Альберта Стэндиша, но накануне отъезда в старинной усадьбе разыгрывается настоящая трагедия… 2018 год. Мелисса надеется, что поездка в Дорсет возродит ее зашедшие в тупик отношения с другом Лиамом, но молодой человек предпочитает заниматься серфингом без нее. Оставшись в одиночестве, Мелисса отправляется на поиски местных достопримечательностей.
«У каждого в шкафу свой скелет». Эта фраза становится реальностью для Эвери, успешной деловой женщины, младшей дочери влиятельного сенатора Стаффорда, когда та приезжает из Вашингтона домой из-за болезни отца. Жизнь девушки распланирована до мелочей, ей прочат серьезную политическую карьеру, но на одном из мероприятий в доме престарелых старушка по имени Мэй стаскивает с ее руки старинный браслет… И с этого браслета, со случайных оговорок бабушки Джуди начинается путешествие Эвери в далекое прошлое. Много лет назад на реке Миссисипи в плавучем доме жила небогатая, дружная и веселая семья: мама, папа, Рилл, три ее сестры и братик.
В самом конце Первой мировой войны юная англичанка Эмили Брайс влюбляется в молодого и храброго пилота Роберта Керра, который лежит в госпитале и вскоре должен вернуться на фронт. Зная, что ее родители, которые уже нашли дочери выгодного жениха, не одобрят такой выбор, девушка записывается в Женскую земледельческую армию и уезжает на тяжелые сельхозработы подальше от дома. Она горит патриотическим желанием принести как можно больше пользы стране, мечтает о счастливом замужестве, но еще не знает, какие ужасные испытания готовит ей судьба.