Я тоже тебя люблю - [31]

— Первым делом осенью возьму помощника, — проворчал Стив. — Давно пора это сделать.

Но он этого не делал. Потому что был полон решимости вести дела ранчо сам. Чтобы никто не мог сказать, что Гордон Стив Диксон не заработал своих денег. К сожалению, возрождение ранчо из того близкого к краху состояния, в котором оно ему досталось, отнимало огромное количество времени. Прежде Стива это не беспокоило, поскольку личной жизни у него не было. Женщины, находившие дорогу к его дверям, отвлекали от работы лишь настолько, насколько это было необходимо для удовлетворения простой физической потребности. Родительский дом он не стремился часто посещать. Длинные лекции отца насчет необходимости продления рода Диксонов служили для этого серьезным препятствием.

Стивен уставился на бумаги и подумал: а не поднять ли просто-напросто телефонную трубку и не заказать ли какого-нибудь счетовода, как он заказал бы полтонны овса. И нечего возиться со всякими собеседованиями, проверками рекомендаций и прочими процедурами, которые в первую очередь и удерживали его от того, чтобы нанять бухгалтера! Просто найдет какую-нибудь фамилию, договорится по телефону и выйдет через пару минут из кабинета с сознанием завершенного дела. Вороной уже, наверное, нетерпеливо поглядывает через изгородь в загоне, поджидая седока.

Нет, пожалуй, сегодня Стив перед ним не появится. Если не привести в порядок хоть часть этой писанины, счета ранчо сплетутся в такой клубок, что его потом никогда не распутать — даже осенью, когда ничего больше не будет, кроме работы в доме. Нахмурившись, Стив прогнал мысли о конце лета. На Лугу, рядом с Моникой, он никогда не думал, что чему-то может прийти конец. Там не существовало времени. Моника была там всегда и всегда будет. Потому что в ней самой есть нечто извечное, вневременное, завораживающее и неодолимо захватывающее. Может, ее способность радоваться? А может, просто умение жить всецело настоящим, полностью отдаваясь каждому мгновению? Время в его понимании было для нее бессмыслицей. Не было вчера, не было завтра, не было ничего, кроме бесконечного сияющего настоящего.

И все же конец лета придет, и Моника уедет. Он это знал, хотя возле девушки отказывался в это верить. Там, на Лугу, все выглядело иначе. А здесь его постоянно грызла совесть за обман и сокрытие того, что он владелец Луга Диксона, а никакой не бедный ковбой без прошлого и будущего. Но кем бы он ни был у себя на ранчо, там, в высоте горного Луга, все тускнело под ослепительно ярким солнцем по имени Моника. И что бы он ни делал — беседовал ли, положив голову ей на колени, о коровах и пастухах, или глубоко погружался в нее, окрыленный ее страстными вскриками, с ней он обретал особенный мир, не укладывавшийся в обычные границы времени и пространства.

Вот почему всякий раз, когда он собирался назвать ей свое полное имя, слова застревали в глотке. С каждой встречей то, что они разделяли вместе, приобретало для него все большую и большую ценность, стало настолько дорого, что теперь даже от одной мысли, что это можно потерять, было невыносимо. Скажи он правду — она взглянет на него и увидит чужого Гордона Стивена Диксона-третьего вместо ставшего близким ковбоя по имени Стив. И время тут же остановится, повернет вспять. А это и так будет достаточно скоро, в конце лета, когда она уедет и на Лугу снова станет пусто. Как и в его сердце.

Нет, ничего он не станет ей говорить. Так и так проиграет. Каждый день украден им у времени, пока он молчит. Лето, увы, кончится, но пусть кончится в положенный срок. Ни секундой раньше…

Зазвонил телефон, прервав его размышления. Потянувшись к трубке, Стив спохватился, что уже полчаса, не видя лежащих перед ним бумаг, думает о женщине. И вдруг шевельнулось страстное, острое как нож желание оказаться с Моникой. К чертовой бабушке все счета! Я должен быть с ней. Осталось так мало времени…

Телефон не умолкал.

— Алло, — крикнул Стив.

— Господи, ну и рык! Ты еще там не кусаешься?

— Привет, сестрица! — Он улыбнулся. Сандра — единственный член семьи, звонку которой он был всегда рад. — Как там с твоим последним ухажером?

— Забавно. Забавней некуда.

— Уже? Так быстро?

— Даже еще быстрей. Мы и обеда заказать не успели, а он уже завел разговор о моей семье. А я назвалась маминой девичьей фамилией. И вот сижу я себе, Синдерелла Райан, внимая ухаживаниям…

— Синдерелла? Золушка? Это ты-то? — перебил, рассмеявшись, Стив.

— А то нет! Такое имечко должно что-то значить. Правда?

— Ну, еще бы!

— Так я его ж к доске пришпилила вместе с другими букашками моей коллекции, — мрачно сказала она. — Они все умнеют, но честнее не становятся.

Стив понял — сестра говорила об охотниках за состоянием. Он презирал их всех, мужских особей — особенно.

— Приезжай жить со мной, Золушка! Я буду их для тебя препарировать. Я таких за десять миль чую.

— Вот хорошо бы папе так.

— А что, он опять вляпался?

— По уши.

— Не говори, попробую догадаться, — сказал Стив. — Высокая брюнетка, классический бюст, осиная талия, крутые бедра. Одета как топ-модель.

— Когда ты ее видел? — удивилась Сандра.

— Я ее не видел.