Я тогда тебя забуду - [25]
И в это время пронзительный бабий голос выкрикнул и заглушил гармонь, пение и топот танцующих:
— Серафима! Где Серафима? Егор Перелазов вернулся!
Этот крик был для меня как удар в сердце. Я почувствовал страх, потом ужас, внутри у меня все будто куда-то упало, и я побежал. Бросился искать маму. Не знаю, сколько я бежал, рыдая, падая и захлебываясь от слез, но вдруг почувствовал мамины руки, прижавшие меня к себе.
— Ну че? Че ты? — успокаивала меня мама шепотом.
— Отец приехал, — с трудом выговорил я.
Мама от испуга присела.
— Господи, что делать? — выкрикнула она.
Денис наклонился, поднял ее, и она повисла у него на руках. Денис проговорил:
— Серафима, давай уйдем на Большой Перелаз.
— Дак ведь он убьет нас.
— Не убьет, не бойся. Давай уйдем! Ребята уже большие. Они и без тебя проживут, а Ефимку с собой возьмем.
— А Саньку? — вступился я за младшего брата.
— И Саньку с собой. Он тоже парень хороший. Давай уйдем сейчас на Большой Перелаз, а потом я за Санькой приду и махнем в город.
Денис просил маму, умолял ее. Мама рыдала и, казалось, не слышала ничего.
— Ну, ты что? Ну, хоть слово скажи, — упрашивал Денис.
Я тоже дергал маму, плакал и просил ее:
— Ма-ам, пойдем с дядей Денисом. Черт его принес, этого отца. Кому он нужен?
— Дак ведь он родитель твой. Побойся бога, — ожила наконец мама.
— Ну и че?
Мама долго молчала, потом глубоко вздохнула и сказала:
— А то, что бог накажет, а люди засмеют. Нешто у меня совести нет?
Денис окаменел. Мама плакала.
— Конец, Денис Тимофеевич, — сказала мама, — всей любви нашей конец.
Я крутился между ними и понимал, что мама не согласится уйти с Денисом.
Никогда еще я не испытывал такого разочарования. Мама и Денис ушли. Я остался, забившись в темный угол пожарного сарая, долго сидел там на корточках, тупо, с безысходной тоской рассматривая все вокруг, и скулил, как щенок, которого первый раз посадили на цепь. Из глаз текли слезы, а горло сжимало от обиды.
Я слышал, как по деревне бегал Василий и орал как оглашенный:
— Ефимка! Иди домой! Отец приехал!
В его голосе я чувствовал не только озабоченность, но и радость и от этого испытывал еще большее отчаяние и злобу на брата, который, конечно, был ни в чем не повинен.
Потом мне стало холодно. Меня било в лихорадке. «Ну и пусть я умру. Пусть умру», — думал я сначала. Потом, вспомнив о теплой избе, смалодушничал. Это со мной бывало уже не раз. И я вышел. Тогда-то меня и увидел Василий.
— Ты где пропадаешь? — накинулся он на меня. — Бежи домой! Отец приехал.
— Черт его принес, этого отца, — повторил я, но, получив в ответ здоровую оплеуху (чего-чего, а драться Василий умел и любил — весь в отца), побежал домой.
Мама истопила баню. Я помогал ей: таскал воду и дрова, а про себя думал: «Чтоб он, ирод, там угорел, чтоб он до смерти угорел».
Мама принесла белье. Отец вошел в предбанник, разделся. Передо мной сидел незнакомый мужик. Первое, что мне бросилось в глаза, — это черная борода, рыжеватые усы, хмурый, неприветливый взгляд. «Видно, баба городская выгнала черта старого, вот он к нам и приехал», — думал я, разглядывая его красное лицо, широкий рот с пухлыми губами и длинный тонкий нос. Я хотел было, не знаю зачем, войти в баню (надо же было чем-то заняться), но, когда сунулся туда, отец грозно крикнул:
— А ты куда еще? Марш домой!
Это были первые слова, которые я от него услышал. Я выбежал. От страха подкашивались ноги. Навстречу с реки торопливо бежала мама. Она несла на коромысле ведра, из которых плескалась вода ей на башмаки и на платье. Отчаяние овладело мной.
Я забрался на полати, но уснуть, хоть глаза выколи, не мог.
Сначала из бани возвратился отец. Он вошел в избу как чужой. Долго и мрачно озирался по сторонам, тупо глядел на красный угол с иконами и лба не перекрестил, недовольно посмотрел на лавки, в обе стороны уходящие от него на всю длину и ширину избы, будто впервые разглядывал печь, полати, рукомойник. Потом взял со стола бутылку с самогоном, приготовленную для него специально на «после бани», налил в ковш и выпил. Закурил. Потом выпил второй ковш. Я первый раз видел папиросы. Благоухание дыма, подымавшегося после каждой его медлительной затяжки, доходило до меня. Это не был запах деревенского самосада, который мужики сеяли на огородах и сами готовили осенью. Это было что-то невероятное. «Вот гадина, — думал я со злобой, — какой самосад курит, небось каких денег стоит».
Отец склонился над столом. Долго сидел, погрузившись в раздумье, не отрываясь глядел на столешницу, лишь изредка что-то проговаривал про себя, потом поднялся на полати, грузно лег и вскоре уснул.
Потом тяжело и непривычно, будто робея, вошла мама. Разделась и села на лавку как гостья. И залилась слезами — так плачут женщины, когда остаются одни, полагая, что их никто не видит.
Недаром говорят, что ни жестокий гнев, ни неукротимая злоба не могут сравниться с ревностью. Я убедился в этом на следующий день после приезда отца.
Утром отец ушел в деревню: надо же опохмелиться, да и друзей повидать. А друзья кто? Тот же Вася Живодер, гадина и хвастун.
После обеда отец вернулся из деревни пьяный, в обнимку с Васей. Тот остался стоять на пороге, а отец взял чересседельник, висевший на крюке, обмотал конец вокруг кисти правой руки. Вышла из-за печки мама.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Биография филиппинского ученого, поэта, писателя, художника и скульптора, идеолога возрождения народов Юго-Восточной Азии Хосе Рисаля, вышедшая в серии ЖЗЛ в 1937 году. Выпуск 15(111).
Роман Мориса Левера, написанный легким, окрашенным иронией языком, рассказывает о жизни известной американской танцовщицы — «божественной» Айседоры Дункан. Автор удачно лавирует между превратностями ее артистической карьеры и безумствами частной жизни. Читатель сможет погрузиться в мир сильных страстей, прекрасных душевных порывов, полетов творческого вдохновения…
Скитский патерикО стяжании евангельских добродетелейсказания об изречениях и делах святых и блаженных отцов христовой церквиПо благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II© Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 2001.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами первая системная попытка осмыслить опыт самого масштабного предпринимателя России и на сегодняшний день одного из богатейших людей мира, нашего соотечественника Олега Владимировича Дерипаски. В книге подробно рассмотрены его основные проекты, а также публичная деятельность и антикризисные программы.Дерипаска и экономика страны на данный момент неотделимы друг от друга: в России около десятка моногородов, тотально зависимых от предприятий олигарха, в более чем сорока регионах работают сотни предприятий и компаний, имеющих отношение к двум его системообразующим структурам – «Базовому элементу» и «Русалу».
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.