Я повернулась в обратном направлении, но запнулась обо что-то и рухнула прямо в темноту.
- Ой! – только и успела я вскрикнуть и тут же почувствовала, как меня подхватили сильные руки. В тот же момент я оказалась прижата к чему-то большому, теплому и надежному. Я захлебнулась ароматом хвои и цитруса, не сумев отказать себе в удовольствии вдохнуть его всей грудью.
Помимо воли прижалась щекой к плечу и замерла, ожидая, что эта крайне двусмысленная ситуация как-то сама собой разрешится. Например, мой босс, убедившись, что я уже никуда не падаю, включит свет. Или что-нибудь скажет. Такое, что разом отбивает у глупых секретарей охоту предаваться несбыточным мечтам.
Но он ничего такого не сделал. Только руки сильнее сомкнулись, и я услышала жаркий шепот:
- Кристина…
Он чуть отстранился. Совсем немного, но достаточно, чтобы мое сердце холодным камнем рухнуло в бездну от невыносимого чувства потери. Я уже вдохнула побольше воздуха, чтобы начать торопливо извиняться и объяснять, что совсем не это имела в виду. Но не смогла сказать ни слова, потому что мои губы накрыли другие – горячие, требовательные, и я чуть не задохнулась от поцелуя и от нахлынувших чувств.
23
- Может быть все-таки включим свет? - спросил он, и я отчаянно замотала головой.
Ну уж нет! Я представляла, что мы тут увидим, когда свет загорится. Разбросанные папки, одежда – тут и там. Но главное – это то, что я сейчас на офисном диване и без всякой одежды. Вжимаюсь в плечо Марка Эдуардовича так, будто это и вправду может меня от него закрыть и пытаюсь осознать, что только что произошло. А о том, что будет дальше, даже и не пытаюсь думать.
Одно знаю точно – уж жалеть-то о том, что случилось я точно не буду.
- Не надо свет, пожалуйста! – пискнула я и попыталась наощупь найти на диване свое белье. Оно ведь точно было где-то рядом. Я помню!
Но то, что я отыскала в темноте, вовсе не было бельем… Марк Эдуардович со смехом прижал меня к себе и чмокнул в макушку.
- Мы не можем оставаться тут вечно. Поэтому я предлагаю все-таки включить свет.
Ну вот. Мы не можем оставаться…
Конечно.
Неужели я и вправду могла подумать что-то другое? Это для меня все, что случилось, было волшебной сказкой, фейерверком и восторгом в чистом виде. А для него? Мимолетная интрижка? Отличное завершение тяжелого и насыщенного дня.
Я быстро подскочила с дивана. И, как ни странно, трезвость мысли вернулась тут же. Я без труда откопала в ворохе одежды свою, и к тому времени, как лампы дневного света резанули глаза стояла уже в белье и даже торопливо застегивала пуговицы на блузке, изо всех сил избегая смотреть боссу в глаза. Да что там – вообще избегая на него смотреть!
Щеки горели как нагретая электроплитка!
А вот он, кажется не чувствовал ни малейшего смущения – подошел ко мне вплотную, прижал к себе и шепнул на ухо:
- Ты запуталась в пуговицах и застегнула неправильно.
Я глянула вниз. Покраснела еще больше, если, конечно, это было возможно, с трудом сфокусировала взгляд на блузке – и вынуждена была признать, что Марк Эдуардович прав: ее хорошенько перекосило.
Он, ни слова больше ни говоря, расстегнул все пуговицы, а потом застегнул их обратно – но теперь уже правильно. И снова прижал меня к себе так, что сердце перестало биться.
- Так, одеваемся! – строго завил он, отстранившись. – Иначе мы отсюда никогда не выберемся. А время уже позднее.
Я подумала, что не очень-то и хотелось. И если бы решение было за мной, я бы, может, предпочла остаться тут навсегда. И чтобы он обнимал меня – вот так. Но не думала же я, что это возможно?
- Может, я все-таки вызову такси? – теперь, когда вся одежда наконец была на мне, я немного осмелела и даже решилась с ним поспорить. – Время позднее, а вам еще добираться…
Он развернулся ко мне и посмотрел удивленно:
- А куда ты собралась на такси?
Мне пришлось отвести взгляд: он все еще был без рубашки, а мне не хотелось беззастенчиво на него пялиться. Вернее, наоборот, хотелось. Но не хотелось, чтобы он это видел.
- Домой… - пробормотала я.
- Вот мы и поедем… домой. А к тебе заедем завтра – за вещами, - он всмотрелся мне в лицо тем самым взглядом – долгим, изучающим. – Ты ведь не думала, что я теперь тебя отпущу?
Я замотала головой, и это можно было понять как угодно: нет, думала или нет, не думала.
Да и какая теперь разница, если он обнимает меня так, будто я - самое ценное, что есть на свете. И целует так, что я тоже начинаю думать, что мы никогда отсюда не выберемся.
