Я – Сыр - [2]

  Я сосчитал все свои сбережения. Денег было немного. Тридцать пять долларов и девяносто три цента, чего было бы достаточно, чтобы добраться до Вермонта первым классом Грейхаундским автобусом, идущем в Монтрейл, но я знал, что в Ротербург-Вермонт еду на велосипеде. Я не хотел ограничиваться автобусом. Мне была нужна открытая дорога. Я желал плыть по ветру. Мой байк ждал меня в гараже, а я хотел ехать на нем, своими силами, к отцу.

  Прежде, чем выйти, я посмотрел на себя в высокое зеркало, от пола до потолка, в то, что перед закрытой дверью в спальню родителей наверху – сумасбродная шапка и старая изношенная куртка. Безусловно, я выглядел нелепо. Эмми как-то сказала: «Ад – понятие философское».

  Я долго думал об Эмми. Позвонить ей было почти невозможно. Она была в школе. Правда, я мог туда позвонить, подделав голос, якобы ее отец очень срочно просит ее к телефону – что-либо неотложное дома. Ее отец – редактор в «ТАЙМС», и всегда говорит с тревогой в голосе, такая манера говорить годится для передачи самых актуальных новостей по местному радио.

  Но я отложил этот фокус. Всякого рода милые пакости были свойственны Эмми. Да и моя душа была уже по дороге в Вермонт.

  Я любил Эмми Герц. Правда, ее фамилия казалась мне смешной. Эмми, вероятно, слышала немало шуток, связанных с известной фирмой по прокату автомобилей, но я поклялся себе, что никогда так шутить не буду. Во всяком случае, я решил ей не звонить. Пока не уберусь прочь. Позвоню ей из Ротербурга. Ограничусь мыслью о ней, буду помнить номер ее телефона, и думать о том, как все время она будет должна поцеловать меня и обнять. Но я старался не думать обо всем этом до того, как буду готов к путешествию.

  Я пошел на кухню с пилюлями, взятыми в кабинете, но пить их не стал. Я хотел решиться на все трезво, без какого-либо допинга – сам. Я открыл бутылку и опрокинул ее, а затем наблюдал, как зеленые и черные капсулы исчезают в пасти унитаза. Я действовал решительно и наверняка.

  Я выкатил байк из гаража и направился вниз по дороге. Байк шатало из стороны в сторону, я изо всех сил раскачивался в седле. Портфель отца покоился в корзине над рулевой вилкой. Я отправился в путешествие по свету без провизии и лишней одежды.

   В конце концов, я подпрыгнул в седле с чувством беспечной храбрости. В этот момент появившееся из-за облаков солнце ярко заслепило в предзнаменовании удачи. Я еще раз качнулся, гоня по улице, и ехавшая мне навстречу машина заморгала фарами. Я летел по встречной полосе. Я опомнился и засуетился. Переднее колесо со скрежетом юзануло в сторону. И я подумал: «Вот смешно – путешествие в Ротербург!» Я стал сворачивать в сторону. Но опомнился, подумав об отце, я закрутил педали снова и уже видел Монумент. Я знал, что должен ехать, и ничего не сможет меня остановить – НИЧЕГО!

  И теперь я огибаю Монумент и пересекаю район перед Эйсвелом. Указатель на этой стороне дороги показывает на «Эйсвел Ротари Клуб», встречи – каждый понедельник в полдень. Я еду только четыре или пять минут. Мои ноги больше не чувствуют сил. Они устали, и спина ноет от боли – я не в порядке. И если честно, то я в нем никогда и не был, к превеликому удовольствию Эмми Герц. Она очень не любит парней с большой мускулатурой.

  Кручу педали на зло усталости и боли, стремясь добраться до Ротербурга. Всасываю холодный воздух. Он щекочет в легких. Лоб потеет. Я сдвигаю шапку назад и натягиваю ее на уши. Каждая миля дается мне с трудом.

  «Так держать», - говорю я себе. – «Так держать… каждая миля за одно и то же время…»

  И внезапно бесконечный подъем заламывается вниз, и мои ноги без усилий накручивают сумасшедшие обороты, байк несет меня под гору, и я даю себе волю объединиться с ветром и парить над дорогой. Внизу красивый берег, за которым широко разбросан Эйсвел.

-----------------------

 ТАРЕ ОZК001   0930    date deleted T-A.

 Т:        Доброе утро. Меня зовут Брайнт. Мы должны побыть некоторое время вдвоем, наедине…

                        (пауза 5 секунд)

А:          Доброе утро.

Т:          Будем непосредственны? Я хочу знать, готов ли ты. Чем раньше мы начнем – тем лучше для тебя.

А:          Я не знаю, с чего начать.

Т:          Во-первых, расслабься, и позволь течь своим мыслям свободно. Не думай о времени, тебе некуда спешить. Уйди, если хочешь, в свои самые далекие воспоминания.

                         (пауза 8 секунд)

А:          Не ясно – только некоторые ощущения.

Т:          Дай им проявиться.

                        (пауза 5 секунд)

А:          Та ночь…

Т:          Расскажи мне о той ночи.

А:          Когда я родился в ту ночь. Это значит – человек… человеческое бытиё вошло в мою реальность. И до того – ничего. Или те ощущения… снова… свет… запах… запах сирени… духи… духи моей матери… от нее всегда ими пахло. Ничего больше. И эта ночь…    

                        (пауза 12 секунд)

Т:         Расскажи мне об этом.

  Он был в постели, простыня скомкалась вокруг него, его тело было горячим, глаза напоминали сырые луковицы, а голова болела. Он вскрикнул раз, другой, глухо, вслушиваясь и ища ответ. Он повернул голову к двери. Дверь была приоткрыта, слабый свет искоса побивался  извне. Он извивался в постели, пытаясь что-то расслышать. Он всегда ворочался по ночам и часто слышал шорохи в спальне родителей. Это были всякие странные и, вместе с тем, приятные, мягкие звуки, когда его родители были вместе – шорохи мягких шерстяных животных, скорее даже плюшевых. А он всегда спал с медведем Битти и поросенком Покки – со старыми друзьями. Его отец говорил: «Эй, парень, ты до старости будешь спать со своими игрушками…» А парень знал, что его отец шутил, и что он никогда не оставит своих друзей. Во всяком случае, мать могла сказать: «Нет, ему давно уже не четыре…» Нежность в ее голосе и ее духи, так похожие на весеннюю свежесть…