Я, Страд: Мемуары вампира - [7]

– Утро доброе, лорд Страд, – поклонившись, громко приветствовал он меня, а вслед за ним все остальные.

Может, он и есть убийца? Может, и он, нетерпеливо перебил я сам себя. Алек посмотрел на меня так, словно прочел мои мысли. Я проигнорировал его и вскочил в седло. Офицеры и свита последовали моему примеру. Мы выехали из лагеря, как на параде, и некоторые даже что-то восторженно кричали нам вдогонку. Мы свернули на юго-запад, хотя на первый взгляд похоже было, что, если мы хотели добраться до замка кратчайшим путем, нам следовало выбрать северо-западное направление. Однако проводники из местных подтвердили, что наши кое-как набросанные карты были все же верными, и дорога на северо-запад хоть и срезала многие мили, но вела к тупику, ко рву, окружающему замок, а не к мосту через пропасть. Извиваясь, дорога забиралась все выше и выше в горы. По мере того, как утро переходило в день, воздух становился холоднее, и на нашем пути стали чаще попадаться островки снега. Я уже послал вперед большой отряд на разведку, и их кони превратили дорогу в месиво из грязи и льда. Лошади шли по ней с трудом, поднимаясь вверх, на более каменистую почву. Но и камни были покрыты скользким ледяным налетом, и жеребец Гунтера чуть не сбросил его с седла, задев копытом за обледенелый кусок скалы. Гунтер удержал поводья и даже посмеялся над собой позже, хотя падение в этом месте сулило неминуемую гибель. Уже почти наступил день, когда мы достигли моста. Около дюжины часовых, стоявших на страже, доложили, что ночь прошла относительно спокойно. Долина была наполнена грохотом срывавшейся с высоты шестисот футов воды. Я перегнулся через высокие перила и впервые окинул взором землю, мою землю, Баровию.

Почти прямо подо мной вилась и уходила в густую чащу леса тропинка. Зима сорвала листву со всех деревьев, кроме сосен, и в это время года отсюда хорошо был виден лагерь кочевников около озера Цер. Сейчас их кибитки были где-то далеко на востоке, подальше от войны. Но местные жители говорили, что они, без сомнения, вернутся к весне. Вдали от их лагеря я мог видеть то место, где на пересечении нескольких дорог остановилась моя армия. Прямо в центре долины лежала деревня Баровия, разрезанная на две одинаковые половины Свалической дорогой. Деревья вокруг деревни вырубили, освободив землю под поля и пастбища. Сейчас мне трудно было судить, но, похоже, земля достаточно богата, чтобы сделать наше существование вполне сносным.

Днями раньше, когда мое войско двигалось по стране, ее жители не произвели на меня особого впечатления. Смуглые и коренастые, либо замкнутые в себе, либо подобострастные, непременно готовые услужить. Однако не их вина, что один правитель сменялся другим, и они не представляли, как себя вести. Мой предшественник был суров и жесток, но лучше уж иметь дело с дьяволом, чем с тем, которого не знаешь, – так однажды передал мне их слова Алек. Меня это не трогало, пусть думают, что хотят, лишь бы исправно собирали налоги и сдавали их в государственную казну.

Слева от меня на остроконечной вершине горы стоял замок, но с моста его не было видно из-за нагромождения камней. Я чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности, когда сбоку появился Алек Гуилем. Я не слышал его шагов из-за водопадов. – Завтрак готов, мой господин, – объявил он громким голосом, стараясь перекричать рев воды.

Я ел вместе со всеми, но молча, теша себя напрасными надеждами, что преступник как-нибудь выдаст себя. Лео Дилисния и Илья Бучвольд пришли в себя и принялись подшучивать друг над другом, вспоминая вчерашнюю пирушку. Рейнхольд слушал своего хвастливого братишку с потрясающим терпением, но Айван Бучвольд едва ли прислушивался к их разговору, и мысли его явно витали где-то далеко.

– В своих мыслях ты не с нами, Айван, – сказал я.

Он вздрогнул и сощурился, слабо улыбнувшись.

– Да, мой господин.

– Возможно, если ты поделишься ими с нами, они перестанут так тебя расстраивать.

– Вам будет неинтересно, господин Страд.

– Я сам решу, интересно мне или нет.

Рейнхольд уже приготовился вмешаться, но я не спускал глаз с его шурина.

– Я жду, Айван.

Он застенчиво улыбнулся.

– Я думаю только о своей бедной жене, Гертруде. Близится ее время, а я давно не получал от нее известий.

– Ее время?

«Может, она неизлечимо больна?» – подумал я.

Тут заговорил Рейнхольд.

– Он надеется, что ребенок, которого он сделал моей сестре в прошлый раз, будет мальчиком, мой господин, как будто ему недостаточно двух прелестных дочурок.

Семейные проблемы. Айван прав: я не питал ни малейшего интереса к таким вещам, и они все это знали. Но мне хотелось обсудить еще кое-что, и я перешел прямо к делу.

– Если родится мальчик, то ты, вероятно, получишь дополнительную часть имения твоего тестя?

– Да, мой господин. Но сейчас это не имеет значения. Моя жена…

И он начал разглагольствовать о достоинствах своей дорогой Гертруды и о своем беспокойстве за ее драгоценное здоровье. Я быстро потерял нить разговора. После всех почестей и львиной доли награбленного, полученных в последнем походе, его равнодушие к имению Дилисния казалось неподдельным. Другое дело Рейнхольд, старший в семье и глава клана в течение двух лет. В войну он добился всего, чего хотел. Дилисния были не маленькой семьей, они имели двух сынов и двух дочерей, не говоря уже о многочисленных отпрысках, которых нужно было ставить на ноги, родне со стороны мужей и жен, бедных родственниках, слугах и рабах. Среди них только Лео еще не женился и, возможно, сделал правильный выбор. Он был самым младшим, и ему принадлежала самая малая доля семейного богатства.