Я, Страд: Мемуары вампира - [15]

Алек и свита ждали меня в главном холле. Мне бросилось в глаза, что многие имели при себе оружие и были одеты в свои парадные мундиры, украшенные медалями и знаками отличия с вделанными в них блестящими драгоценными камнями и крупинками золота, говорящими об их заслугах и высоком звании. Одетый в черное, я, должно быть, казался на их фоне неживым. Однако все, что я носил, было сшито из лучшей ткани, и черный цвет прекрасно контрастировал с ослепительно белыми шелковым жилетом и рубашкой с жемчужными пуговицами. А мой галстук был такого же кроваво-красного цвета, как и Великий Рубин фон Заровичей, сверкавший у меня на груди. Вбежал другой слуга. Движением руки я разрешил ему говорить. – Лорд Сергей подъезжает к подъемному мосту, ваша светлость.

Я кивнул и он исчез. Свита выстроилась позади меня в линейку; Алек Гуилем встал справа, леди Илона Даровная слева от меня, и мы направились к массивным дверям главного входа. Время было выбрано идеально: знаменосцы Сергея только-только появились из-под опускных решеток. Они разъехались в стороны, и за ними во двор въехали остальные, слившись с моим почетным караулом. Все это было очень символично и должно было понравиться собравшимся. Алек, ответственный за оборону замка, устроил отличное представление.

Грохот барабанов наполнил двор, заставляя сердце биться сильнее. Зазвучали тонкие голоса труб и показался верхом на коне Сергей. Я чувствовал, что все переводили глаза с меня на него, пытаясь угадать, что творилось у нас внутри в этот исторический момент.

С Сергеем все было просто. Его эмоции. Отражались на его лице, как солнечный свет и грозовые тучи на склоне горы. Боги благословили его, наградив типичными чертами фон Заровичей: черными волосами, высокими скулами и тяжелой нижней челюстью, но кровь Ван Ройенов, которая текла в его жилах, отчасти смягчила эти жесткие черты. В наследство от матери ему достались теплые синие глаза. Боже мой, а он был красив, и это мнение разделяли все молодые и немало пожилых женщин из круга моих подчиненных и слуг.

Когда он подъехал ближе, все больше и больше голов поворачивались то к нему, то ко мне. Сравнивая. Я смирился с этим, так как ничего не мог поделать: я сам нас сравнивал.

Он был моложе, намного привлекательнее меня, душа нараспашку и улыбка до ушей – полная моя противоположность. Сергей натянул поводья и спешился.

Я был выше, заметил я.

Он двинулся вперед и, сняв шапку, грациозно опустился на одно колено на расстоянии всего одного шага от меня. Я шагнул к нему и положил правую руку ему на плечо. Он приподнял голову и улыбнулся мне прямо в лицо, счастливый и простодушный, преисполненный тем чувством, которое я давным-давно привык расценивать как преклонение перед победителем.

Это застало меня врасплох. Одно дело, когда незнакомец ведет себя подобным образом, но когда твой родной брат – брат, которого я никогда не видел, – выражает такое неподдельное восхищение, это уже нечто особенное.

Сергей взял мою руку в свою и звонким голосом приветствовал меня, закончив клятвой преданно служить и слепо повиноваться мне. Такое начало официальной встречи двух высокорожденных братьев предусматривалось нашими традициями. Я ответил ему тем же и Сергей поднялся, потом мы обнялись. Присутствующие не могли больше сдерживать себя и разразились громкими восторженными криками.

* * * * *

– Кто мог подумать, что наша встреча в конце концов произойдет? – спросил меня младший брат несколько часов спустя.

Знакомство с более чем дюжиной людей, пирушка, бесконечные разговоры и расспросы не уменьшили его энтузиазма и не притупили его энергию. Он выглядел свежим, как летний рассвет. – Наши родители, – предположил я.

Его губы дрогнули и улыбка превратилась в смех. Смеялся он так самозабвенно, что мог бы вызвать раздражение, если бы играл на публику или пытался скрыть неловкость, но на самом деле смех его шел от чистого сердца и внутренней раскрепощенности, – всего того, что я безвозвратно потерял за годы кровопролитный войн. – Я хотел сказать, что в конце концов мы все равно должны были встретиться, – сказал он.

– Мы же не чужие.

– Да, но не письма сроднили нас. «Дорогой брат! Сегодня я ходил на охоту», или «В этом году мы собрали много яблок», или «Буря повалила много деревьев». Так никогда не узнаешь другого человека. Тебе, наверное, наскучило читать мои письма.

– Солдат рад любой весточке из дома. Меня всегда интересовали самые мельчайшие подробности, которые не давали мне забыть родину и воскрешали связанные с ней лучшие воспоминания. Я тебе многим обязан. Сожалею, что у меня не хватало времени отвечать вам так, как мне хотелось бы. – О, мы понимали, все понимали. У тебя были свои обязанности, и если бы ты не уделял им достаточно внимания… ну, тогда бы твои враги победили в войне. Мы скучали по тебе, особенно мама, но мы знали, что ты нужен в другом месте. Ни один полководец не добился бы таких успехов, как ты.

Возможно, и нет, подумал я. Но страсть к войне и покорность долгу оторвали меня от дама моего детства, в который мне не суждено вернуться. Я не видел, как вырос мой брат Стурм, не присутствовал на крестинах Сергея и лишился тысячи других радостей, которые дарит мужчине его семья. Я даже не смог приехать на похороны своих родителей четыре года назад. Они умерли в разгар необыкновенно ожесточенной битвы, и я не мог покинуть свою армию. Я так и не побывал на их могиле. В каком-то уголке моего сознания они по-прежнему были живы, как и три десятилетия назад, когда я навечно простился с ними. Приезд Сергея разрушил эту иллюзию.