— Конечно, конечно. Я понимаю вас, — затараторила врач, готовая за предложенную сумму терпеть любой секрет. — По ошибке приняла вас за сектантов, а вы… вон кто… — Она не нашла подходящих слов описать нас.
— Спасибо, — поблагодарил я женщину. — Вам переводом или наличкой?
— Наличкой, если можно. Не хочу, чтобы следы оставались.
К счастью у меня имелась необходимая сумма. Мы тоже иногда переживали, что Камила даст маху и засветит движение виртуальных денег, поэтому периодически снимали их и держали в бумаге. Я отсчитал сотню из пухлого кошелька и протянул пачку врачу. Она открыла ящик стола и показала взглядом убрать наличность туда. Я сунул их между стопкой бумаг и медицинских масок. Видимо, кое-какой опыт взяточничества у нашего доктора имелся. Хотя, как можно заработать на УЗИ мне было неясно. Подделывать результаты в угоду клиенту? Смешно и бесполезно. Но я был человеком некоммерческого склада ума, поэтому не особо зациклился на этом.
— Не переживайте, у нас все будет хорошо, — успокоила ее Айрис. — Наши организмы абсолютно здоровы, благодаря использованию медицинских капсул.
— Замечательно. Хотя здоровых людей не бывает, бывают только недообследованные, — врач любезно приоткрыла нам дверь.
— Всего хорошего, — откланялся я.
— Удачных родов, — напутствовала она напоследок.
Мы с Айрис вышли на улицу. Пока были на приеме, начался снег. Ветер стих. Крупные снежинки падали отвесно, бесшумно, скрадывая звуки города. Прекрасный уютный миг погоды, которым хотелось наслаждаться. Мы пошли домой пешком.
— Зачем ты ей рассказала? — поинтересовался я у супруги недавней историей с врачом.
— Не знаю. Захотелось вдруг поделиться с кем-то своим происхождением. Увидеть ее реакцию. Иногда ловлю себя на мысли, что сложно прикидываться тем, за кого тебя принимают. Я ведь из космоса, из такого далека, что астрономы были бы в шоке от таких расстояний. А на меня смотрят, как на очередную беременную бабу.
— Была бы врач мужиком, может быть и смотрела бы иначе. Ты у меня фантастически красивая, Аэлита и Гианэя нервно курят в сторонке. Даже с таким бронеживотиком.
Айрис рассмеялась. Слепила снежок и бросила в меня. Естественно, она не могла промахнуться. Я бросил в нее снежком в ответ правой рукой, которая отросла заново и не имела модификаций, и промахнулся. Она рассмеялась еще сильнее.
— Грешно смеяться над неполноценным человеком, — в шутку упрекнул я ее. — Вот смоюсь опять в космос, такую модификацию себе поставлю, супермен от зависти сдохнет.
— А мне нравится, что у тебя есть хоть что-то настоящее, человеческое. Ты становишься таким милым, когда похож на себя прежнего.
— Фу, не напоминай мне обо мне. Я таким сюсей-масюсей был, что блевать тянет.
— Это же здорово, меняться, оставаясь собой. Если ты комплексуешь без синтетических дополнений, то ты являешься не собой, а приложением к механизмам.
— С ними спокойней. Физическая сила, острый ум и мгновенная реакция позволяют мне не думать о том, что будет, если я вдруг попаду в неприятную ситуацию, в которой будет иметь значение умение драться. Я же как не был задирой, так им и не стал. Зато мой уверенный взгляд отбивает у всякой шпаны желание дерзить. Вон вчера подрезал нечаянно одного на Приоре, он тормознул и собрался всей компанией, что сидела в его машине, проучить меня. Я вышел, посмотрел на них, как на будущих жертв, они сели назад в машину и уехали. Здорово же?
— Ты мне не рассказывал?
— А чего рассказывать. Тебе нельзя сейчас волноваться.
— Мой могучий герой!
Айрис подошла ко мне, одной рукой обняла по-хозяйски, второй сняла с головы шапку и поцеловала в голову. Проходившая мимо нас пожилая женщина с сумками закатила под лоб глаза. Ей показались наши игры неуместными.
— Народ пугаешь своей непосредственностью, — я вырвался из плотных объятий супруги и водрузил шапку на место.
— Сами виноваты, радоваться не умеют. — Айрис взяла в варежки пригоршню снега и приложила к лицу. — Как это здорово! Знаешь, Гордей, — она облизала тающий снег, стекающий к губам, — у меня есть огромное желание стать министром культуры твоей страны. Надо прекращать это уныние. Беременной бабе неоткуда почерпнуть радости, одна тоска по всем каналам.
— Нашей страны, — поправил я ее. — Идея хорошая, но ты представь какой гадюшник в этом министерстве. Богема не может жить без склок.
— А я бы устроила им там такую дисциплину, Джанбоб аплодировал бы стоя. Тьфу-тьфу-тьфу, не к добру вспомнила.
— Ты совсем стала местной, суеверной.
— Станешь тут, когда в каждом сериале люди по приметам живут, а не по уму.
— И какие новшества ты бы ввела, чтобы развеселить народ? — поинтересовался я.
— Я бы сделала информационную передачу, в которой были два ведущих. Один рассказывал бы плохие новости, а второй хорошие. И к концу выпуска у плохого появлялись бы мешки под глазами, отечный вид, хриплый голос, засаленные волосы, а у второго все становилось бы только лучше, румянец на щеках, горящие глаза. Первого уносили бы врачи, а второй заканчивал выпуск в маске, очках и на лыжах. Класс?
— Здорово и справедливо, но очень новаторски. Народ не сразу бы принял. Хорошие новости, это когда убили не тебя, а соседа. А плохие, когда у соседа всё лучше, чем у тебя.
