Я стану Алиеной - [36]

Селия спросила у хозяина точильный брус и моток веревки. На недоуменный взгляд Оливера пояснила, что собирается привести в порядок их оружие.

— А веревка зачем?

— С собой заберем. Пригодится, в горах же будем.

Он отдал ей свой меч и стилет и остался сидеть в зале, где пылал очаг, — иначе было бы слишком холодно, — и слушал, как она работает во дворе.

С чего бы это она вдруг озаботилась об оружии? Предчувствие? Или просто сознание того, что им надолго придется уйти от населенных мест?

Так или иначе, работать она закончила, когда совсем стемнело. От усталости, видимо, к беседе не была расположена. Как и в Файте, они заняли одну комнату, хотя могли бы и целый этаж. Даже несколько смешно это выглядело. «Лебедь» хотя бы был небольшой гостиницей, а здесь все-таки целая крепость, и они в ней единственные постояльцы. Постояльцы крепости… не самая лучшая шутка.

Улеглись спать так же, как и прежде, хотя Оливер подумал, что упорное стремление Селии исполнять роль сторожевой собаки при укрепленности помещения и толщине стен доходит до нелепости.

Он ошибся.

Из-за того, что в комнате было весьма не тепло, они спали не раздеваясь, Селия, кажется, даже сапог не сняла. Одеяло Оливер отдал ей, сам укрылся плащом. Подушек здесь не водилось, очевидно, здешние жители придерживались старинных традиций, по которым подушки полагались только роженицам, остальным и полено под голову сгодится (тут, правда, не было и полена). Но он прекрасно уснул и так. Из блаженнейшего этого состояния его вывел такой звук, будто рядом шмякнулся мешок с репой. Он открыл глаза и поначалу ничего не увидел, хотя отчетливо слышал хриплое дыхание, доходящее до шипения, и шварканье об пол.

Приподнявшись и поглядев вниз, он увидел довольно странное зрелище. На полу распластался человек, которого Селия, похоже, успела схватить за ноги, когда он через нее перешагивал. Встать он не мог — она так и держала его, вцепившись воистину, как собака. Но из-за того, что не выпускала его, она сама не в состоянии была схватить оружие, у пришельца же в правой руке Оливер, несмотря на полумглу, разглядел нож, которым он, яростно извиваясь, пытался до нее дотянуться.

Почти не соображая, что делает, Оливер набросил на незнакомца плащ, которым укрывался, — старая как мир уловка в драках. Пока тот путался в плотной матери, Селия наконец выпустила его. Оливер лихорадочно шарил по постели в поисках пояса с оружием, но никак не мог его нащупать. Но неизвестный был быстрее. Он отбросил плащ и ринулся с ножом на Оливера. Он успел вскочить, перехватить руку врага и дать ему подножку. Они катались по полу молча (Оливеру почему-то в голову не приходило позвать на помощь) и с переменным успехом. Противник был не столько силен, сколько ловок и жилист. В какой-то миг он начал одолевать, и перед глазами Оливера блеснуло длинное лезвие. Единственное, что он мог сделать, — это удерживать запястье. Потом нож исчез из поля зрения, и нечто слабо хрустнуло. Освободившись от хватки, Оливер понял — Селия наступила на руку нападавшего сапогом и давила, пока тот не выпустил оружие. Оливер навалился на грабителя — или кто он там был. Селия, уже успев подобрать нож, кинула ему пресловутую веревку:

— На, спеленай его, хозяин, а я пока его вещички посмотрю.

Когда она успела сорвать с пояса грабителя кошель, неизвестно. Поскольку тот уже снова начал брыкаться, ничего не оставалось, кроме как сесть ему на грудь и увязать руки-ноги, как получится. В слабом рассеянном свете можно было разобрать, что это человек еще молодой, среднего роста, рыжеватый, в одежде, нимало не напоминавшей крестьянскую и сшитой из добротной ткани, но сильно поношенной, а местами и просто рваной. Он был в сознании, но не кричал — то ли некого было звать, то ли незачем.

— Почему ты хотел нас убить?

— А пошел ты… — ответствовал пленник и указал, куда. Зубы у него были, несмотря на цветущий возраст, гнилые, и Оливер вспомнил, как в детстве старая тетка его учила: «Будешь ругаться — зубки сгниют». Незадачливый грабитель служил наглядным тому подтверждением.

Селия высыпала из кошеля небогатое его содержимое — несколько медяков, огниво и короткую сальную свечу малоприятного вида. Завидев ее, Селия хмыкнула:

— Можно я его допрошу, хозяин? Я умею…

Оливера удивило вторичное обращение «хозяин», но раз она хочет представить дело так, что он здесь главный, остается только подыграть.

— Ну давай.

Он отодвинулся, Селия высвободила сломанную руку пленника и снова наступила на нее. Тот застонал, в углах его рта блеснула слюна. Он сглотнул ее, дергая кадыком.

— Слушай, хозяин, — осведомилась Селия, — граблю ему дробить или сразу отчалить?

Совершенно неожиданно Оливер услышал собственный голос:

— Лучше сразу режь — зачем ему теперь рука?

— Нет, — хрипло выдохнул пленник. — Не надо.

Селия надавила коленом ему на грудь и приставила нож к «душе» — надключичной ямке.

— Так кто тебя послал?

— Козодой, кто же…

Не дожидаясь вопроса Оливера, Селия пояснила:

— Один из больших парней с Вала — в Кулхайме говорили. Из тех, по чью душу каратели пришли.

— Разбойник? Зачем же нас грабить — у нас денег-то всего ничего…