Я – снайпер. В боях за Севастополь и Одессу - [99]

На вечернем приеме, устроенном мэром Чикаго, мне торжественно вручили красиво отпечатанный диплом и золотой значок «Особо заслуженный человек США»[30], учрежденный в этом городе. В зале находилась избранная публика: дамы в открытых вечерних платьях и господа в смокингах. Наверное, моя гимнастерка защитного цвета, украшенная лишь орденом Ленина, медалью «За боевые заслуги», значками «Гвардия» и «Снайпер», которые блистали белой и красной эмалью, смотрелась здесь вызывающе скромно. Но таково было желание организаторов, и я выполнила его. Многие люди обращались ко мне с речами о советско-американском сотрудничестве в войне, необходимости открытия второго фронта в Европе. Хорошо бы подтвердить слова делами, думалось мне. Много говорилось и разных приятных слов в мой адрес. Я знала, как отвечать: с улыбкой, спокойно, невозмутимо, но без заносчивости.

Однако сохранить невозмутимость до конца оказалось трудно.

Уильям Патрик Джонсон появился, можно сказать, внезапно, на исходе сего пафосного мероприятия. Я не сразу отличила его среди прочих господ: тот же смокинг, белая рубашка, галстук-«бабочка», темные волосы на косой пробор, стандартное американское выражение лица: «у меня все хорошо, я счастлив» – и светская улыбка.

– Как вы сюда попали? – только и могла я сказать в ответ на его витиеватую приветственную фразу.

– О, совсем просто, госпожа Павличенко, – с грустью ответил он. – Я ехал за вами на автомобиле от Детройта. К сожалению, в штаб-квартиру Генри Форда меня не пустили. Очень строгая у него служба безопасности.

– А здесь не строгая?

– Здесь – другое дело. В пригороде Ист-Чикаго расположен металлургический завод. Примерно тридцать процентов его акций принадлежит мне. Было нетрудно поговорить с управляющим, и вот…

– Послушайте, Уильям, – я перебила этого странного человека, который, судя по всему, преследовал меня совершенно сознательно. – У вас так много свободного времени?

– Времени у меня нет, – Джонсон вздохнул. – Понимаете, я – вдовец. Моя жена, молодая красивая женщина, умерла полтора года назад от опухоли головного мозга. Я прочитал в газете, что ваш муж тоже погиб в бою под Севастополем.

– Да, он погиб.

– Потому я хочу сделать вам предложение руки и сердца.

– Вы сошли с ума! – я ответила ему резко, хотя старалась сохранить на лице прежнее приветливое выражение.

– Госпожа Павличенко, я полюбил вас сразу, как только увидел на митинге в Центральном парке Нью-Йорка. Вы – необычная женщина, и устоять перед вами невозможно. Сердце подсказывает мне, что вы – моя единственная избранница…

– Здесь не место для подобных разговоров.

– Конечно, не место, – обрадовался владелец металлургической компании. – Скажите, где мы теперь можем встретиться?

Прием подходил к концу, и гости начали покидать зал. Они раскланивались, говорили друг другу какие-то вежливые слова, и мало кто обращал внимание на мою беседу с Уильямом Патриком Джонсоном. Лишь Элеонора не спускала с меня глаз. Она сразу догадалась, что мне нужна помощь. Возвышаясь над толпой, первая леди решительно зашагала к нам. Появлению супруги президента миллионер не обрадовался. Он тотчас отступил на шаг, поклонился и ушел, не оглядываясь.

Несколько взволнованная, я объяснила госпоже Рузвельт суть дела. Она обещала навести справки о Джонсоне. Кроме того, она поспешила познакомить меня с полковником Стивеном Дугласом с военной базы «Форт Нокс» и председателем Чикагской ассоциации метких стрелков господином Мак-Кормиком. Они приглашали меня на встречу с членами ассоциации в их стрелковом клубе завтра. Я дала согласие.

За время пребывания нашей комсомольско-молодежной делегации в Соединенных Штатах некоторые местные журналисты не один раз пытались проверить свою гипотезу о том, будто бы коварные большевики прислали сюда не снайперов, а специально подготовленных пропагандистов-агитаторов, на фронте не бывавших. С этой целью они навязывали делегатам посещение воинских частей и офицерских клубов, где имелось ручное огнестрельное оружие, с последующим выходом в тир и стрельбой по мишеням. Потому я нисколько не удивилась, увидев на встрече в Чикагской стрелковой ассоциации шустрого молодого человека с блокнотом и двух солидных господ с фотокамерами.

С другой стороны, мне самой было интересно посмотреть на американское снайперское оружие. Таковую возможность мне предоставили. Сначала я взяла в руки самозарядную винтовку «Гаранд М1», потом – магазинную «Спрингфилд М1903». Обе они имели оптический прицел «Вивер».

Привычно я провела пальцами по затвору, стволу с мушкой, осмотрела спусковое устройство, крепление патронного магазина. «Гаранд» сильно напоминала нашу «СВТ-40», где автоматика работает за счет отвода пороховых газов в специальную камеру при выстреле. «Спрингфилд» поворотным продольно-скользящим затвором походила на «трехлинейку» Мосина. Кроме того, неавтоматический предохранитель придавал ей сходство с немецким армейским карабином «Маузер Zf.Kar.98k», который я тоже хорошо знала.

Американцы пристально наблюдали за моими действиями.

Кажется, версия о красотке, впервые увидевшей винтовку, отпала сразу, и они заулыбались. С помощью переводчика я объяснила союзникам, чем их оружие похоже на советские образцы и чем отличается от них. В сущности, мне пришлось прочитать короткую лекцию так, будто бы они являлись новыми солдатами в моем взводе, прибывшими с Большой земли в Севастополь. Члены стрелковой ассоциации слушали меня очень внимательно, а вот репортер с блокнотом быстро утратил к встрече интерес, поскольку никаких разоблачений и сенсаций тут не случилось.