Я – снайпер. В боях за Севастополь и Одессу - [100]

Затем из оружейной комнаты мы отправились в тир.

Не скрою, волнение у меня было. Я не держала в руках снайперскую винтовку уже полтора месяца, настоящий же профессионал должен тренироваться хотя бы два раза в неделю. Не слишком я доверяла и качеству американских изделий. Но они оказались вполне добротными, тир – отлично оборудованным. Стрельба по мишеням, как обычно, доставила мне удовольствие, да и почти все пули угодили в «десятку».

Из тира стрелки дружной и веселой гурьбой перешли в зал, где для них сервировали небольшое угощение. На столах присутствовали крепкие спиртные напитки в виде джина, виски и бренди. Все-таки ассоциация объединяла по большей части бывших солдат и офицеров армии США, многие из которых участвовали в Первой мировой войне и служили именно снайперами. Но пили они немного. Одна порция равнялась сорока граммам. Я согласилась выпить с ними дважды: за боевое сотрудничество и за открытие второго фронта. После этого общение стало более открытым и непосредственным. Ветераны охотно делились воспоминаниями, и я услышала интересные рассказы об их оружии, методах маскировки, дуэлях с противником и проч.

При завершении визита меня ожидал приятный сюрприз. Председатель Чикагской ассоциации господин Мак-Кормик под громкие аплодисменты вручил мне подарок – пистолет «Кольт М1911» в ящичке из красного дерева, где находились разные принадлежности к нему и два магазина с патронами. На крышке имелась серебряная пластинка с памятной надписью. Не удержавшись, я сразу взяла оружие в руки. Мощный пистолет калибра 11,43 мм мне очень понравился. Изобретателем сего изделия выступал тот же знаменитый на весь мир гениальный инженер-оружейник Джон Мозес Браунинг. Фирма «Кольт» просто заключила с ним договор. В 1912 году пистолет приняли на вооружение армии в США. Россия, как и ряд других европейских стран, покупала его. Но я никогда не видела «кольты» у наших военнослужащих.

Вернувшись в гостиницу, я разобрала подарок на составные части, чтобы лучше ознакомиться с его устройством. От этого дела меня отвлекла Элеонора. Пистолет пришлось снова собрать и уложить в ящик. Первая леди тем временем заказала обед в номер потому, как посещение ресторанов после моего выступления в здешнем «Grant-Park» обычно превращалось в марафон по раздаче автографов, что меня здорово раздражало.

Обед подали, мы с госпожой Рузвельт сели за стол. Она взглянула на меня с улыбкой:

– Моя дорогая, есть хорошие новости для вас.

– Какие же?

– Уильям Патрик Джонсон действительно владеет металлургической компанией. Он действительно овдовел полтора года назад. Тяжелая болезнь внезапно свела в могилу его очаровательную молодую супругу.

– Что тут хорошего для меня? – спросила я.

– Его предложение руки и сердца можно рассмотреть.

– Вы серьезно говорите об этом, Элеонора?

– Почему нет, моя дорогая? – первая леди придвинула к себе тарелку с салатом. – Вы выйдете замуж за состоятельного джентльмена, который безумно в вас влюблен и обеспечит вам благополучную жизнь до конца дней. Вы останетесь в нашей стране, мы с вами будем встречаться. Я ценю такой невероятный шанс, предоставленный нам переменчивой судьбой.

– Господин Джонсон мне не нравится.

– Боже праведный! – воскликнула супруга президента. – Вы видели его только три раза. Вы могли ошибиться. Он – очень милый, приятный, воспитанный человек…

– Нет, я не ошибаюсь! – я встала из-за стола, взяла свежий номер городской газеты «Chicago Tribune» и подала его Элеоноре. – Вот, пожалуйста! «Госпожа Павличенко в восторге от американской кухни! Сегодня за завтраком она съела пять блюд…» Наглая ложь! Откуда они это взяли? Опрашивали официантов? Изучили чек в ресторане?.. Почему их занимают такие глупости?.. В вашей стране я чувствую себя героем анекдотов, предметом досужего любопытства, кем-то вроде циркового персонажа. Например, женщиной с бородой… Но я – офицер Красной армии. Я сражалась и буду сражаться за свободу и независимость моей Родины…

Начало речи, конечно, получилось у меня слишком эмоциональным, даже гневным. В поиске нужных слов я переходила с английского на русский, опомнившись, снова возвращалась к английскому. Я думала, госпожа Рузвельт обидится. Но она, отложив в сторону вилку и нож, наблюдала за мной с ласковой улыбкой. Так, наверное, взрослые воспринимают шалости хулиганистых подростков, которых они тем не менее любят. Элеонора не перебивала меня, только кивала в знак согласия головой. Я закончила сообщением о том, что нахожусь здесь исключительно по приказу товарища Сталина. Лишь в его власти продлить пребывание в США младшего лейтенанта Павличенко или же вернуть на фронт, в боевую часть, ведущую борьбу с немецко-фашистскими оккупантами.

– Everything is OK, my darling, – мудрая Элеонора наконец-то сумела вставить фразу в мою сумбурную речь. – Please, in the meanwhile forget about Mister Jonson. Tomorrow we will fly to Los Angeles…[31]

Лос-Анджелес, или «Город Ангелов», в штате Калифорния, как все южные города, был многонаселенным, шумным, разноликим. Он лежал на побережье Тихого океана, в долине, с одной стороны прикрытой горами. Осень, уже вступившая в свои права на Среднем Западе США, здесь почти не чувствовалась. С утра солнце заливало ярким светом его улицы, в полдень на них становилось нестерпимо жарко. Вечером прохлада опускалась на кварталы небоскребов и маленьких домиков на окраинах, и все обитатели «Города Ангелов» одинаково наслаждались дивным видом заходящего солнца над бескрайним океаном.