«Я слышал, ты красишь дома». Исповедь киллера мафии «Ирландца» - [25]
Собрав денежки, мы с Мэри вскоре ушли от ее родителей, и я стал всерьез заниматься поисками постоянной работы. Я работал на фирме «Бадд мэньюфекчуринг», где изготавливались детали корпусов автомобилей. Условия там были адскими, воистину мясорубка. На технику безопасности вообще не обращали внимания. Время от времени кому-нибудь отрывало палец, а то и руку. Сегодня успели забыть, сколько сделали профсоюзы для улучшения условий работы на предприятиях. Мне абсолютно не хотелось жертвовать одну из своих конечностей «Бадд мэньюфекчуринг», посему я оттуда убрался. Однако нельзя сказать, что работа там прошла для меня впустую – впоследствии, уже когда я попал в профсоюз, мне было куда легче оценить обстановку на других предприятиях.
В поисках работы я как-то шел по Гард-авеню, где расположено много мясоперерабатывающих предприятий. И увидел, как один чернокожий приволок заднюю часть туши к грузовику фирмы «Свифт мит» и погрузил ее на него. Я поинтересовался у него насчет условий работы, и он направил меня к другому парню. Тот спросил у меня, смогу ли я заниматься погрузкой мясных туш. Я три раза в неделю ходил в спортзал, где избивал огромный боксерский мешок, кроме того, поднимал штангу и играл в гандбол. Не следует забывать, что еще я учил танцам, так что закидывать туши в кузов было для меня пустяком. Так я получил работу.
Этого чернокожего звали Бадди Хоукинс. Мы с ним быстро сошлись. Каждое утро Бадди раздобывал тройную порцию виски «Олд Грэнд Дэд» и двойную порцию яблочного пирога на закуску. Бадди познакомил меня с Дасти Уилкинсоном, чернокожим боксером-тяжеловесом, который в свое время сражался на ринге против чемпиона Джерси Джо Уолкотта. Задавал он тогда перцу этому Уолкотту! Дасти был неплохим парнем, и мы с ним сдружились. И боксером он был тоже хорошим, но терпеть не мог регулярных тренировок. Работал он вышибалой в дансинге для черных «Никсон боллрум» и еще в одном баре – в баре «Ред роадстер», что на углу 10-й улицы и Уоллес-авеню. Иногда я забегал туда поболтать с Дасти и выпить на дармовщинку.
Теперь я имел постоянную работу с еженедельным расчетом, Мэри забеременела и подала заявление об уходе – мы смогли позволить себе нормальное жилье. И сняли домик в Аппер Дерби. Платили мы вполовину меньше за наем этого домика, потому что Мэри весь день присматривала за дочерью хозяйки.
Потом на свет появилась девочка – наша первая дочь, Мэри Энн. Мэри родила ее как раз в день своего рождения. Для меня это стало настоящим счастьем. И я поклялся отдавать в семью все деньги, которые заработаю. Мы с Мэри были католики и решили, что она будет рожать столько, сколько Богу угодно. Мы славно отпраздновали крестины Мэри Энн. Даже Дасти пришел, хотя в 1948 году это было в диковинку в Филадельфии. И вообще, филадельфийцы были последними, кто стал брать чернокожих игроков в футбольные команды лиги.
Какое-то время я грузил мясо на грузовики, но позже получил постоянную работу водителя грузовика в фирме «Фуд Фэйр» и вступил в профсоюз. Десять лет я там проработал. В основном перевозил курятину и мясные туши. Дасти поднатаскал меня по части того, как чуточку облапошить компанию. Цыплят я забирал себе, а вместо них клал лед – вес поддонов таким образом не уменьшался. Потом мы возле бара продавали свежую курятину по доллару за тушку прямо на улице, а прибыль делили пополам.
Чуть больше года спустя родилась вторая дочь – Пегги. Я имел постоянную работу в «Фуд Фэйр» плюс еще прикарманивал там немножко, кроме того, подрабатывал и у «Вагнера», так что перспективы семьи Ширанов были благоприятные. К тому же моя теща помогала Мэри управляться с двумя детьми.
Позже я на пару вечеров ходил в «Никсон боллрум», где мы с Дасти были за вышибал. Чернокожие девчонки так и липли ко мне, чтобы заставить своих парней приревновать ко мне. Мне приходилось улаживать всякие связанные с этим недоразумения. Однажды Дасти подал мне идею. Он рассказал, что, дескать, пошли слухи, что якобы я побаиваюсь связываться с этими парнями. Поэтому и предпочитаю улаживать все мирным путем. И мы с Дасти заключили пари, что, мол, я буду уступать и уступать, а Дасти тем временем заключит как можно больше пари на то, что я любого из них одной левой положу. Как только пари будут заключены, Дасти подаст мне знак и я приступлю к делу. Не знаю, приходилось ли вам вырубать кого-нибудь, но лучшее место куда бить – там, где челюсть переходит в ухо. Если попасть в эту точку, то противник тут же валится вперед. И они всегда хватали меня за рубашку и рвали ее. Поэтому я даже вынужден был договориться с владельцем «Никсона», что они будут снабжать меня новыми рубашками в счет оплаты услуг. Мы с Дасти, разумеется, делили навар поровну. Только вот жаль, что долго это не продлилось – иссякло число желающих со мной сразиться.
Наша третья дочь – Долорес – родилась в 1955 году. Мы с Мэри каждое воскресенье ходили в церковь, и у детей была своя собственная месса. Она ходила и на новены[21] в дни таинств. Мэри была очень заботливой, чудесной матерью. Она была тихой, спокойной женщиной, совсем как моя мать, но всю душу вкладывала в детей. Мне подобное обхождение было в диковинку – ничего подобного я в детстве не испытывал. И проявлять нежность к детям я так и не научился. Только уже к внукам. Наших детей вырастила Мэри. И надо сказать, я со своими дочерями хлопот не имел. Причем не потому, что так уж пестовал их, а потому, что именно Мэри о них заботилась.
