Я сильная. Я справлюсь - [18]
У меня появились деньги, но это мало что изменило. Я продолжала одеваться в очень дешевых магазинах и не решалась купить вещь дороже 10 долларов. Мне казалось, что, если я куплю джинсы за 300 долларов, я совершу предательство перед всем районом, в котором живу, перед всеми своими соседями. На магазины крутых дизайнерских марок даже не смотрела, для меня это был по-прежнему какой-то инопланетный мир, мне казалось, что я их недостойна.
Деньги мне тратить было особо некуда, и я их копила – пообещала маме, что помогу ей поменять квартиру. Мама мечтала переехать из нашей халупы в хороший дом в хорошем районе. Мне показалось, что это будет правильно – помочь ей осуществить мечту.
Не устану повторять, что я была счастлива работать в группе «ВИА Гра». Однако нашу жизнь сложно было назвать обычной для молодых девчонок. Мы постоянно куда-то ехали, летели, где-то выступали, репетировали. Расписание в каждом городе было одинаковое – аэропорт, гостиница, площадка, после выступления сразу же в отель, ужин в номере и спать, а назавтра все повторялось вновь. Мы жили в поездах, самолетах и гостиницах, дома появлялись редко, а о том, чтобы сходить на какую-то тусовку (не на протокольное мероприятие, куда нас приглашали как модную группу, а на обычную вечеринку с друзьями), и речи быть не могло. Знакомиться с молодыми людьми было негде и некогда. Наше общение с посторонними мужчинами во время выступлений и гастролей жестко ограничивалось. В райдере группы было четко сказано, что мы ни с кем из мужчин после концерта не идем в ресторан, не ведем никаких разговоров и категорически не вступаем ни в какие отношения. Да и, честно говоря, сил на вечерние тусовки просто не было, после концерта хотелось только одного – прийти в номер и лечь спать. Мы здорово уставали.
Нас всегда сопровождал наш директор, мужчина очень внушительного вида, который пресекал какие бы то ни было попытки посягательства на нас со стороны зрителей или организаторов концертов. Конвоировал нас троих до гримерки, потом оттуда до сцены, потом уводил обратно в гримерку, выводил через черный ход в машину и в гостиницу – спать. Мы все время были у него на виду. Лично я очень приветствовала эти ограничения, меня пугали незнакомые мужчины, которые что-то от меня хотели. Я не понимала, что им нужно. Дорогие подарки меня не интересовали, симпатии никто из этих товарищей не вызывал – и я была только рада, что меня от них всеми способами ограждали. Конечно, принимающая сторона не всегда была в восторге от такого положения дел. Разгоряченные нашими выступлениями богатые и властные мужчины иногда считали, что, раз они заплатили гонорар, могут требовать не только песен. И жутко расстраивались, когда узнавали, что наше присутствие на банкете после концерта в счет не входит. Однажды, помню, мы приехали на выступление в одну из южных республик. Нас встретили как звезд международного масштаба – огромный лимузин, кортеж, машины сопровождения, охрана, – с почетом загрузили в роскошную машину и, сдувая с нас пылинки, отвезли на площадку. Мы выступили. Все были страшно рады. А после концерта намекнули, что сейчас надо поехать ужинать с сыном президента. Он, мол, за нас заплатил и теперь жаждет встречи в более уютной обстановке. Мы отказались. На следующий день в 5 утра за нами приехал одинокий лимузин, уже, естественно, безо всякой охраны и кортежа, и ни единого человека сопровождения. Разъяренный водитель всем своим видом демонстрировал презрение и ненависть к приезжим шалавам. Он швырнул наши чемоданы в багажник и так хотел поскорее от нас избавиться, что несся в аэропорт со скоростью 200 км/ч. Доставив нас туда, он выкинул наши вещи на мостовую и умчался. В тот момент я поняла, что лимузин совсем не подходит для быстрой езды и агрессивного вождения.
Все эти меры предосторожности были направлены исключительно на нашу безопасность во время выступлений и гастролей. Естественно, никто нам не запрещал знакомиться с мужчинами и встречаться с ними вне концертов. Вопреки, кстати, распространенным слухам, мол, в «ВИА Гре» контрактом запрещено выходить замуж и рожать детей. Том всегда говорил о том, что женщину, которая решила родить ребенка, нельзя удержать ни угрозами, ни посулами.
Если говорить честно, то долгое время у нас и контрактов-то никаких не было. Наши отношения с Томом и Тимом держались на честном слове. Тим страшно гордился тем, что у нас такая схема работы – на доверии. Да и не нужен был ему никакой контракт, он прекрасно осознавал свою силу и свою власть над нами. Мы были добрыми, хорошими, честными девочками, «кинуть» его мы никак не могли, к тому же настолько зависели от него психологически, что покинуть коллектив не решились бы никогда. Правда, когда мы вдруг взбунтовались и выбили свои бешеные ставки – три процента с выступления, – контракт с нами все-таки был заключен, но опять-таки, повторюсь, личной жизни это не касалось.
договорились?
договорились!
Нас уверяли, что если кто-то забеременеет и захочет родить, то мы все вместе вырастим этого ребенка, поможем и маме, и малышу, ничто не сможет нас разлучить
