Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал - [90]

— Зато такой причины нет среди тех, по которым я сижу сейчас рядом с вами! Может быть, в тот момент, когда я предложил встретиться, вы сразу и приписали мне денежный мотив?

— Нет, — смутилась она, — простите, если я вас обидела.

— Вы меня не обидели. Просто я не хочу брать деньги за общение, которое доставило мне неописуемое удовольствие. Думаю, поставить сумму на чеке вам было трудно по той же причине.

— Вы правы… Но ваш труд!..

— Вы потратили на меня больше средств, чем я — сил на ваше дело. Так что уберите чек и вручите его Келистону в качестве свадебного подарка.

— Вы опять поражаете меня! — проговорила Элен, и ее глаза снова стали болезненно блестящими. — Когда мне начинает казаться, что я знаю и понимаю вас, ваша натура обнажает всё новые качества, и я вижу, какими недалекими были мои догадки. Это восхищает и немного пугает меня, потому что я хотела бы знать вас лучше.

— Что ж, это мне льстит, и у вас есть такая возможность.

— Что вы имеете в виду?

— То, что у нас впереди несколько дней на беспрепятственные встречи, ведь вы остановились в отеле и не собираетесь домой ни сегодня, ни завтра.

— Как вы узнали? — изумилась она.

— Открывая и закрывая сумочку, вы несколько раз показали мне багажную квитанцию, — улыбнулся я. — Очевидно, что вы привезли с собой личные вещи и отправили их в отель. Вряд ли вы стали бы делать это, если бы приехали на пару часов.

— Вы совершенно правы! — рассмеялась Элен.

— Вчера я получила вашу телеграмму, а потом повестку из Скотланд-Ярда, в которой говорилось о допросах в течение нескольких дней. Понятия не имею, почему нельзя расспросить меня обо всем сразу и для чего нужно изо дня в день повторять одно и то же. Но тут я не могу ничего изменить и поэтому решила провести эти дни в Лондоне, тайно надеясь, что, может быть, вы разделите мое общество.

— Ваши надежды сбываются.

— А ваши?.. — она обратила на меня взгляд, словно и не пытаясь скрывать прозвучавшей двусмысленности, а потом по своему обыкновению расставила все на свои места. — Вы предложили встретиться, чтобы поговорить, а минуту назад сказали, что у вас было несколько причин на это. Так каковы же они?

— Одна из них это мое намерение угостить вас завтраком, — улыбнулся я, — тем более что сейчас для этого сразу два повода: совершенно очевидно, что вы еще не успели позавтракать, и, кроме того, вы явно не были там, куда я собираюсь вас пригласить. Здесь недалеко есть отличный ресторанчик — французские булочки, крольчатина под белым соусом и розовый ликер там выше всяких похвал…

— Вы пожалеете о своем предложении, когда я закажу себе сразу несколько этих самых булочек, вашего хваленого кролика, пару закусок и целую чашку взбитых сливок на десерт, — рассмеялась она.

— Может, и пожалею, если после такого ленча вам сразу захочется спать, — ответил я, вставая и подавая ей руку.

— Да, наверное, от сливок придется отказаться.

— Заказывайте все, что угодно, только учтите, что впереди еще обед и ужин.

— Хотите сказать, что ваших наличных может не хватить на трехразовое утоление моего аппетита? — сказала Элен, продолжая хохотать.

— Мы сможем это проверить, если вы принимаете план, — улыбнулся я в ответ.

Когда Элен смеялась, очаровательно запрокидывая голову, когда она откидывалась на стуле или поправляла шляпу, пила чай и рассказывала мне что-то, я почти забывал о тайнах и недомолвках, я жил этим новым мгновением, доставлявшим мне счастье любоваться ею. И я был почти уверен, что и она думала только о том, что происходило между нами в каждую новую минуту… Она то болтала о пустяках, то говорила о чем-нибудь важном, потом слушала меня, и понимание в ее глазах было для меня дороже всего на свете. Я мог говорить намеками или вообще вдруг вспоминать о чем-то постороннем, но Элен всегда улавливала ход моих мыслей и безошибочно следовала за мной. Часто она словно предугадывала то, что я собирался сказать, и мне невольно приходило в голову, что мы с ней могли бы неплохо общаться не говоря ни слова — просто находясь рядом и глядя друг на друга…

Мы провели вместе остаток дня, гуляя по городу и беседуя без устали, а вечером отправились в мою квартиру выпить кофе с коньяком. Когда я варил его на спиртовке, Элен сидела в кресле возле чайного столика, и выглядело это почти как в моих мечтах. Полной схожести мешало ее слишком нарядное платье и то, как изучающе она иногда смотрела на мое лицо, думая, что я не вижу этого.

Она была удивительно естественна и, как всегда, хорошо владела собой: смеялась, когда было смешно, парировала мои шутливые замечания и изображала равнодушие к полицейским новостям. Но она и не подозревала, как хорошо я успел ее изучить. Я прекрасно видел, как она изменилась с наступлением вечера, я видел печальную озабоченность в ее глазах каждый раз, когда смотрел в них. Она умело обходила в разговорах все, что касалось Гриффита Флоя, и я, подчиняясь ее желанию, не упоминал о деле без необходимости, тем более что в очень скором времени собирался выяснить все без вежливых расспросов.

На следующий день мы встретились в Сохо, куда Элен должна была зайти утром после Скотланд-Ярда и где я ожидал ее в полдень.