Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал - [62]

— Не представляю, какое значение может иметь эта его поездка, — сказала Элен с едва уловимой издевкой.

— Я тоже пока не представляю, но чутье подсказывает мне, что определенно она имеет его.

— Что вы намерены предпринять в ближайшее время, мистер Холмс?

— Напишу и отправлю срочной почтой несколько посланий в Лондон. Думаю, к завтрашнему вечеру, мисс Лайджест, я смогу не только дать полное объяснение всех событий, но и предложить конкретные действия.

— Это впечатляет, — ее глаза источали ледяной блеск.

— Не думаю — прошло столько времени! Вы, я надеюсь, не против, если придется пригласить Лестрейда в Грегори-Пейдж?

— Разумеется, не против. Здесь стало довольно скучно в последнее время.

Я поднялся с кресла и собрался уходить, но Элен за моей спиной зашуршала газетами.

— Что-то еще, мисс Лайджест?

Она подняла брови:

— Нет, благодарю вас, мистер Холмс, вы меня уже достаточно opnhmtnplhpnb`kh. Я узнала даже больше, чем предполагала… Желаю хорошо провести день.

— И вам того же.

18

Следующий наш разговор состоялся за обедом. После всех своих дел я отдыхал в столовой, и Элен появилась там с боем часов. Облаченная в изящное темное платье с белым воротником, как всегда корректная и полная холодной любезности, она приветствовала меня.

Произошедшую в ней перемену мог заметить только я. Исчезла всякая обособленность, которую Элен подчеркивала в общении со мной, и теперь переводимый на меня взгляд ее синих глаз ничем не отличался от того, который получал дворецкий, подававший нам еду. Вместе с той теплотой, которую она выказывала по отношению ко мне, вместе с особой близостью, возникшей между нами за прошедшее время, сейчас исчезло и легкое замешательство. Ее красивое лицо не выражало ровным счетом ничего, кроме живого и естественного внимания — она словно не нуждалась в том, чтобы защищаться.

Келистон медленно и аккуратно раскладывал блюдо по тарелкам.

— Есть какие-нибудь вести от доктора Уотсона, мистер Холмс? — спросила Элен после значительной паузы, дождавшись, пока дворецкий откупорит вино.

— Вчера я получил от него телеграмму, — ответил я, — он сообщил о том, что в поте лица занимается своими больными, но готов в любое время приехать сюда, если понадобится срочная помощь.

— Здесь может понадобиться срочная помощь доктора? — рассмеялась Элен. — Забавно! Неужели есть основания беспокоиться за чью-то еще жизнь?

— Скорее уж за чье-то здоровье, — усмехнулся я.

Ее брови скептически изогнулись, но она не посчитала нужным продолжать тему и принялась за еду. Некоторое время мы молча ели. Я смотрел на Элен и пытался понять, что у нее на уме, но она была слишком занята фрикадельками на тарелке, чтобы обращать внимание на мою персону. Наконец, утолив первый аппетит, она отложила приборы и откинулась на стуле с бокалом в руке.

— Скажите, мистер Холмс, — сказала она, — как вам показалось из разговора со Сьюзен, что она думает о своем будущем? Уж не надеется ли и в самом деле выйти замуж за мистера Флоя?

— Да, она тешит себя этой надеждой, но, по-моему, не слишком на нее уповает. Видимо, она уже достаточно долго чувствует себя обманутой, чтобы, наконец, понять унизительность этого положения. Однако она слишком влюблена, чтобы сразу отказаться от всего, что составляет ее скромное счастье.

— Отказ от любви требует особого мужества… Сьюзен еще слишком молода и неопытна, но с годами оно к ней придет.

— Возможно, и раньше.

— Кто знает? Возможно, и раньше — каждый учится этому в меру своих способностей и в зависимости от силы внутренних страстей.

— Согласен с вами. А вы, похоже, понимаете ее?

— Во мне говорит естественное женское сочувствие — жаль видеть, как девушка губит драгоценные годы своей жизни на человека, который этого не достоин.

— Она, насколько я смог убедиться, пока не проявлять «естественного женского сочувствия» к вам, — заметил я.

— Она находится в сложной ситуации, — пожала плечами Элен. Мне лишь непонятно, почему она воспринимает меня как соперницу. Возможно, стоит когда-нибудь отбросить условности, нанести ей визит и поговорить по душам не ради оправданий, конечно, а из человеческого сострадания.

— Может, это и принесет свои плоды. Но дело сильно осложняется самим Гриффитом Флоем, который ведет себя настолько нахально, что явный характер этого нахальства не укладывается у многих в голове и объясняется за счет кого-то другого — Сьюзен, например, тот факт, что мистер Флой уверяет ее в своей любви, не переставая делать предложения вам, объясняет вашим на него дурным влиянием. И я даже нахожу это естественным — в самом деле, как можно найти какие-то иные объяснения его наглости, если в «нормальных» случаях люди пытаются хотя бы скрывать собственную аморальность?

— Помните, когда вы просили меня описать вам Гриффита Флоя, я указала именно на эту его особенность?

— Да, теперь я наблюдаю ее воочию.

— Жаль, что для большинства окружающих эта наглость не так очевидна — мне было бы значительно проще отстаивать свою свободу.

— Да, наверное, — улыбнулся я, — но я уже внес сегодня своего рода вклад в это дело.

— ?

— Чтобы заставить Сьюзен говорить правду о ее отношениях с Гриффитом, пришлось между прочим сообщить ей, что вчера по приезду ее возлюбленный провел несколько часов в Грегори-Пейдж и лишь потом отправился к ней. Сьюзен очень расстроилась.