Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал - [45]

— Не думаю, что это будет проще. Хотя я, наверное, попытаюсь… Итак, — она пристально взглянула на меня и улыбнулась сама себе в предвкушении того, что собиралась сказать, — вы, мистер Холмс, уравновешенный, аккуратный и внимательный человек. Вы энтузиаст своего дела и терпеть не можете все скучное, каждодневное, однообразное, поэтому тогда, когда в вашей жизни появляются периоды вынужденного бездействия, вы прибегаете к искусственным средствам стимуляции. Рискну сказать, что вы используете кокаин, и последний период, когда вы разнообразили свои ощущения таким образом, пришелся на конец июля и первые дни августа. Подождите, мистер Холмс, это еще не все! Кроме этой пагубной привычки, на досуге вы занимаетесь тем, что музицируете и ставите химические опыты. Инструмент, на котором вы играете, струнно-смычковый, наверное, скрипка, но за это я не могу поручиться, а последний опыт, которым вы занимались, был связан с ацетоном.

— Как вам не стыдно, мисс Лайджест, — улыбнулся я, — я хотел самым серьезным образом подвергнуть вас испытанию, а вы просто воспользовались тем, что услышали от не в меру болтливого Уотсона!

Она улыбнулась уголком рта:

— Выходит, все, что я сказала, правда? Тогда вы напрасно ругаете доктора: он не говорил о вас ничего такого, что я сейчас могла бы использовать.

— Хотите сказать, что обо всем этом вы узнали сами?

— Разумеется, сама.

— Тогда я жду объяснений. О некоторых вещах вы, пожалуй, могли догадаться, например, почувствовали запах ацетона, когда посетили меня в моей квартире, и заметили стол для опытов в углу, но что касается остального…

— В основе моих выводов лежат не такие уж глобальные наблюдения, мистер Холмс. В тот день, когда вы рулеткой замеряли следы убийцы в парке Голдентрила, вы закатали рукава сорочки, и заметить ранки от уколов было нетрудно. Вы производите впечатление здорового человека, а следы на руках были свежие. Отсюда, как вы понимаете, следует двойной вывод: о сроках ваших последних инъекций и о том, что вы сами делали их себе. Поскольку теперь, временно находясь в моем доме и проводя со мной много времени, вы не нуждаетесь в наркотике, я делаю вывод, что он вам нужен в периоды вынужденного безделья. Остается вспомнить, какое вещество можно применять для достижения состояния собранности, концентрации сил и яркости ощущений — раствор кокаина. Теперь о том, что касается скрипки. О том, что вы любите скрипичную музыку, догадаться было нетрудно: вы выказали в ней широкие познания и не скрывали своего восхищения. И, хотя вы не говорили, что сами неплохо играете, я заметила, что многие тонкие предметы, подобные смычку, вы держите особенным образом, и я сделала рискованный, хотя и, как выяснилось, правильный вывод.

Я не знал, что ей ответить. Она окончательно поразила мое воображение, и никакие слова восторга и похвалы не могли бы выразить то, что мне хотелось, и то, что я чувствовал.

— У меня нет слов, мисс Лайджест, — сказал я, — вы не нуждаетесь ни в каких уроках и испытаниях и сами можете учить дедукции, кого угодно.

Ее щеки снова порозовели.

— Спасибо, мистер Холмс, — сказала она несколько смущенно, — спасибо.

В Грегори-Пейдж мы вернулись около девяти часов, усталые, испачканные дорожной пылью, но в прекрасном настроении. Когда мы привели себя в порядок, поели и выпили чаю, было уже довольно поздно. Я встал и, пожелав мисс Лайджест спокойной ночи, собрался уходить, но она остановила меня:

— У меня уже очень давно не было такого прекрасного дня, — сказала она, глядя на меня своим глубоким взглядом, — и я благодарна вам за него, мистер Холмс.

Я учтиво поклонился и вышел, понимая, что навсегда потерял свободу…

14

Всю свою жизнь я считал себя неспособным испытывать любовь. Даже в дни моей юности, когда для моих сверстников сердечные увлечения были самым обычным делом, мои интересы были направлены на другие вещи. Не то чтобы я старался подавить интерес к женщинам усиленной учебой или спортом, просто никогда ни одна даже самая привлекательная из них не была для меня интересна в той степени, какая нужна для равноправного общения. На протяжении всей последующей жизни я все больше убеждался, что женщины чаще всего не более чем украшения, требующие постоянного внимания и галантного обращения, но не способные стать мне ни настоящими друзьями, ни тем более возлюбленными. Когда я открыл свое истинное призвание и приобрел привычки, ставшие неотъемлемой частью моей жизни, то окончательно понял, что ни одна женщина на всем свете не заставит меня от всего этого отказаться ради сомнительного семейного счастья и многочисленных неудобств, способных кого угодно довести до сумасшествия. Я изучил женщин, еще в юности познал все стороны отношений с ними, но мое сердце ни разу не дрогнуло перед чьим-то хорошеньким личиком. Я смирился с этим и отнюдь не чувствовал себя обделенным. Ne quid ratio detrimenti capiat[4] — таков был мой непреложный девиз. Я не только не ждал любви, но и вообще не думал о ней иначе как о предмете для наблюдения и анализа. Для нее не было места в моей жизни, и без того полной разнообразных интересов, дел и ощущений. И вот теперь мисс Элен Лайджест заставила меня усомниться во всем, в чем раньше сомнений не было. Мое сердце забилось быстрее, а мысли утратили свой неизменный порядок, и я не мог просто так смириться с этим, даже не попытавшись понять, где я совершил ошибку.