Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал - [3]

— Все это довольно противоречиво. Я был бы вам очень признателен, друг мой, если бы вы съездили и сами посмотрели, как обстоят дела, поговорили с мисс Элен Лайджест.

— Но Холмс, ведь она приглашает вас!

— Мне бы очень хотелось узнать сначала ваше мнение, а уж потом я решу, заняться этим делом или нет. Надеюсь, это не слишком нарушит ваши планы?

— Буду рад помочь. Когда мне отправиться?

— Поезжайте завтра утром десятичасовым поездом, и тогда вы, возможно, успеете вернуться ко мне с докладом еще до обеда.

Весь следующий день я посвятил Гайдну и уже собирался садиться обедать, как появился Уотсон.

— Ну, как ваше расследование? — спросил я, приглашая его жестом к столу.

— Я попросил миссис Хадсон поставить прибор и для вас тоже. Сегодня у нас замечательная куропатка в остром соусе. Надеюсь, вы сможете есть и рассказывать одновременно?

— Вполне. Я не слишком голоден. Что вы хотите услышать сначала?

— Все по порядку.

— Тогда начну с того, что ваша потенциальная клиентка изумительно красива.

— Весьма существенная подробность, — усмехнулся я.

— Не иронизируйте, Холмс! Это действительно важно: похоже, внешность мисс Лайджест сыграла не последнюю роль в этом деле.

— Вам виднее. Продолжайте.

— Как вы знаете из газеты, она живет со своим отчимом, — начал Уотсон, раскладывая салфетку на коленях. — Его зовут Джейкоб Лайджест, и мне не представилась возможность с ним поговорить, потому что он очень болен и почти не выходит из своей комнаты. Их поместье называется Грегори-Пейдж, а неподалеку расположено именье покойного сэра Чарльза и его сына.

— Насколько неподалеку?

— Примерно в двух милях. Сама мисс Лайджест происходит из небогатой семьи — отец погиб очень давно, а мать вышла замуж повторно за мистера Лайджеста, и девочка была им удочерена. Однако ее мать умерла пятнадцать лет назад, и мисс Лайджест стала жить со своим отчимом. Они, по-видимому, в неплохих отношениях, но особой теплоты я не почувствовал, по крайней мере с ее стороны… А теперь о самом убийстве. Десятого августа, то есть ровно неделю назад, мисс Лайджест провела утро дома вместе с отчимом, который плохо себя чувствовал из-за сильной головной боли. Леди говорит, что он давно страдает нарушениями кровообращения и иногда подолгу не покидает поместье из-за тяжелых приступов. В тот день он поздно встал и был сильно не в духе. Около двух часов дня для мистера Лайджеста принесли записку, которую он тут же распечатал и прочел. По брошенной им фразе леди Элен поняла, что это от сэра Чарльза. Возможно, в записке было приглашение — так предполагала мисс Лайджест, потому что отчим по прочтении взглянул на часы. Ничего не сказав, он удалился в свой кабинет и не входил до самого вечера. Однако в девять он позвал мисс Лайджест и попросил ее отнести ответную записку в Голдентрил — так называется родовое поместье покойного сэра Чарльза — причем велел оставить конверт на столе в мраморной беседке. Леди Элен согласилась без расспросов, тем более что все равно собиралась по своим делам в том же направлении. Вечер был теплый, и она пошла пешком. В парке все было как обычно и не вызывало никаких подозрений, но, когда мисс Лайджест вошла в мраморную беседку, она к своему ужасу увидела безжизненное тело сэра Чарльза Флоя, лежавшее на полу, и потеряла сознание. Очнулась она оттого, что полисмен приводил ее в чувство при помощи своей фляги, но теперь в ее руке был окровавленный нож. Мисс Лайджест утверждает, что этот нож ей вложили в руку после того, как она потеряла сознание. Но как бы то ни было, как только ей стало лучше, ее тут же арестовали по обвинению в убийстве. Сейчас леди Элен находится под домашним арестом и обо всех своих поездках должна отчитываться инспектору Лестрейду.

— А уже после ареста ее отчим подтвердил, что днем получил именно приглашение в Голдентрил? — спросил я.

— Да, подтвердил, — ответил Уотсон, — но арест мисс Лайджест отнюдь не прибавил ему здоровья, и поэтому его допрос длился не более двух минут. Однако он подтвердил полиции и то, что леди Элен должна была отнести на место предполагаемой встречи записку с отказом и извинениями, оставить ее там или передать в руки мистера Флоя. Но записки не было.

— Не было? — удивился я.

— Она пропала: в сумочке мисс Лайджест после ареста ее не оказалось. И Лестрейд вообще не верит в ее существование.

— Замечательно, Уотсон! А теперь расскажите мне о мистере Гриффите Флое. Кажется, они с мисс Лайджест были помолвлены?

— Нет, Холмс, это газетная выдумка. Сэр Гриффит Флой долгое время добивался руки мисс Лайджест, но его чувства так и остались без ответа. Он приехал в Великобританию три года назад, после того, как его мать, с которой он жил в Штатах, умерла. До этого он лишь иногда навещал отца, а теперь поселился у него насовсем. Сэр Чарльз горячо одобрял чувства своего сына к мисс Лайджест, а ее отчим, напротив, и слышать ничего не хотел о помолвке, как и сама леди Элен. Сейчас сердце молодого человека, надо полагать, разбито ужасным арестом его возлюбленной. Я откинулся на стуле и некоторое время обдумывал услышанное.

— И как вам кажется, Уотсон, все это похоже на правду? Как вообще леди Элен вас приняла?