Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни - [177]

На этот раз перемена погоды была еще более контрастной: из тропической жары мы попали в зимний холод. Погода испортилась в самый неподходящий момент — когда мы приближались к Стамбулу. Пошел густой снег, и мечети потонули в тумане. Проходя узким проливом, мы видели бегущие машины, свет в окнах домов. Светились окна и в доме, где когда-то жил Ким. Говорят, теперь на этом доме красуется мемориальная доска: «Здесь жил в 1947–1948 гг. великий разведчик Ким Филби».

Не миновал нас и шторм. Была такая качка, что тяжелый ящик с бутылками воды носился по каюте, как на шарнирах. Спасаясь от него, я не успела подхватить опрокинувшийся графин с соком грейпфрута, и пошел насмарку терпеливый труд капитана, который собственноручно выжимал для нас сок.

…«Янис Ленцманис» шел другим курсом, и обратный путь оказался длиннее на два дня. 10 декабря мы прибыли в заснеженную Одессу. Там пересели на поезд и — в Москву.

— Как ни занимательна была кубинская эпопея, морской вояж доставил нам несравненно больше удовольствия. К сожалению, эта поездка тяжело отразилась на здоровье Кима. Он стал чаще болеть, заметно ослаб. Он считал, что на него пагубно повлиял кубинский климат.

Несмотря на свое болезненное состояние, Ким не был нытиком, он всегда бодрился и никогда не показывал виду, как бы плохо себя ни чувствовал. 26 января 1979 г. он писал М.П. Любимову:

«Вы пропускаете сегодня праздник, который устраивается для коллег, — в честь 16-й годовщины моего прибытия в Советский Союз, и Руфа с ее матерью устроили такую приборку в квартире, что мне некуда ступить. Поэтому я сообщу Вам новости возможно короче. (Все подробности — в марте.) Мы совершили два чудесных морских путешествия: Ленинград — Гавана — Одесса, слегка покачались всего три дня в Атлантике и еще три дня на обратном пути — в Средиземном море. А все остальное время море было как стеклышко, и ярко светило солнце почти все время. Прием на Острове Свободы был более чем радушным — толпы людей собирались всюду, куда бы мы ни шли. Это, конечно, очень лестно, но не совсем в моем духе. Да и климатические условия были как будто специально созданы для того, чтобы прикончить мои бронхи: очень влажное тепло на улице и холодный сухой воздух от кондиционера в домах. Таким образом, я вернулся в весьма скверном состоянии и столкнулся с грозной комбинацией в виде моих коллег, врачей и Руфы, которые отправили меня в больницу для обследования и приведения в порядок. Результат: ничего страшного! В легких чисто, как если бы их продули, и печенка выглядела такой красавицей при радиоизотопном обследовании. Так что, видите, чего можно добиться в результате (почти) пятидесятилетней диеты из алкоголя и табака! Никогда не надо отчаиваться!

Выйдя из больницы, я живу сейчас, очень серьезно следуя совету доктора «не перегружать себя». Неспешная прогулка-другая, утром и вечером, и сон днем — похоже, идеальный рецепт для жизни! Когда я смогу заняться каким-то делом, это уже другой вопрос. Вообще-то я начинаю мой третий семинар в будущую пятницу, и мои дорогие коллеги наверняка скоро забудут, что мне нужно днем спать».

Ким упорно отказывался от приглашений посетить ГДР — он не мог преодолеть застарелого предубеждения, неприязненного отношения к немцам, оставшегося со времен войны. Мы побывали там лишь в 1980 году, и эта поездка, против всех ожиданий, оказалась на редкость удачной. Нас принимали очень радушно и вместе с тем ненавязчиво. Как и в других странах, нам предоставили русскоязычного переводчика, что было удобно для меня, но Ким предпочитал говорить по-немецки и настолько к этому привык, что иногда переходил на немецкий и со мной.

Мы встречались со знаменитым Маркусом Вольфом, возглавлявшим разведку. Он разговаривал со мной по-русски без малейших признаков иностранного акцента, чему я очень удивилась, а он объяснил, что провел детство и юность в Москве и там же получил образование.

Мы также познакомились с Мильке, министром госбезопасности. Он пригласил нас с Кимом на обед к себе на загородную виллу. Там собралось большое представительное общество из высоких чинов этого министерства.

Мы жили в пригороде Берлина и много ездили по стране. В Дрездене провели два дня под непрекращающимся проливным дождем. Наслаждались шедеврами живописи в Дрезденской галерее. От наших сопровождающих не укрылось то, что Ким подолгу останавливался около полотен Каналетто, и, когда мы вернулись на свою виллу, нас ждал сюрприз — прекрасная копия картины этого художника (вид Дрездена).

Несколько дней мы отдыхали у моря, в Ростоке. Стояли солнечные дни с прохладным ветерком. Вода была бодряще холодной, как обычно в Балтийском море. Ким, разумеется, не купался, и я плавала за двоих.

Однажды прохладным вечером мы присутствовали на грандиозном театрализованном представлении. В огромном партере, который расположился на берегу моря под открытым небом, не осталось ни одного свободного места. Наши сопровождающие усадили нас с Кимом в первых рядах, предусмотрительно снабдили пледами, а во время действия подносили по рюмочке коньяка, чтобы уберечь от простуды. События разворачивались на море и суше. Мы стали свидетелями красочного зрелища.