Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни - [169]

— Какая это организация?

— Какая надо, — было ему ответом.

Мне передали трубку, и я объяснила Владимиру, что случилось.

— Надо отпустить! — приказал он моему стражу, а со мной договорился встретиться на Гоголевском бульваре, недалеко от магазина.

Тем временем в другой комнате допрашивали мою подругу. «Мой» молодой человек часто выходил, видимо советовался со своим напарником. Тот обыскал сумку своей жертвы, сообщив при этом, что он внук Калинина (!). Несмотря на то что чеков у нее не было, ее тоже не отпускали. Когда я «раскрыла» Кима, оба допрашивающих, не поверив мне, спросили подругу, кто мой муж. Услышав тот же ответ, снова не поверили.

Благодаря вмешательству куратора им пришлось в конце концов нас отпустить — ни много ни мало через два часа! Подруге очень хотелось снова показаться на глаза той зловредной продавщице, и мы прошлись по магазину с видом победителей, слегка потешив свое самолюбие.

Расставшись с подругой, я встретилась с Владимиром, и он, видимо заподозрив меня в незаконной сделке, великодушно предложил:

— Мы не скажем Киму об этом.

Оказалось, он не знал, что у Кима был валютный счет. Мы с Владимиром пришли домой, где нас встретил взволнованный Ким. Я, разумеется, рассказала ему о своих «похождениях».

В те годы советским гражданам иметь валюту было запрещено по закону. Валюта, заработанная в заграничных командировках, выплачивалась им в рублевых чеках. Владельцы чеков могли пользоваться специальными магазинами «Березка». Теперь уже мало кто помнит, что такое чеки, тогда как в 70—80-е годы они пользовались ажиотажным спросом. Только в валютных «Березках» можно было купить импортные товары при тотальном дефиците в обычной торговле. Считалось незаконным покупать и продавать чеки, тем не менее эти сделки в открытую совершались у магазинов.

Последнего Владимира, занимавшегося профессиональными проблемами наиболее удачно, сменил Николай. Ким жаловался, что с ним очень трудно иметь дело. Сначала он думал, что причина в его плохом английском. Тогда Ким переходил на немецкий, которым Николай владел хорошо, или на русский. Оказалось, что дело не в языке:

— У него голова набита опилками, — наконец осенило Кима.

В те годы мы часто устраивали большие приемы. Особенно Ким любил отмечать день своего приезда в Советский Союз — 27 января. Среди других коллег присутствовал и Николай, который выделялся на их фоне своим озабоченным видом. Его глаза беспокойно перебегали с одного на другого, и мучительный умственный процесс отражался на сосредоточенном лице.

Тогда мы еще не знали, что он сочиняет свои справки. Об этом мы услышали позднее от Георгия, который регулярно работал с Кимом. Николай жаловался своему начальнику на то, что Георгий не составляет донесений на Кима. В одной из справок Николая, которые он писал после каждой встречи с Кимом, содержалась необычайно «ценная» информация, а именно, что Георгий ухаживает за мной, хотя об этом ни я, ни даже сам «ухажер» не подозревали.

Терпение Кима лопнуло, и он стал требовать, чтобы Николая заменили. Не помню другой ситуации, чтобы он так решительно чего-нибудь требовал. Но это оказалось «не так просто», как сказал бы Владимир. Битва затянулась на целый год. Начальник Николая уверял Кима, что не может найти тому достойную замену. То, что подобный кадр был незаменим, наводило на печальные размышления. Ким диву давался, как Николаю с его способностями удалось несколько лет проработать в США, да и не только там.

В конце концов Николая заменил Андрей, который звезд с неба не хватал и часто раздражал Кима, но ему многое можно было простить за добродушный нрав.

Ким часто говорил о высоком профессионализме своих советских коллег, с которыми работал за рубежом. Вместе с тем его огорчала некомпетентность некоторых из тех сотрудников КГБ, с кем он встречался здесь.

При всем стремлении к независимости Ким понимал, насколько ограничены его возможности — даже поездка в ту же Дубну или Ленинград не могла бы состояться без помощи КГБ, так как в любой гостинице мы бы услышали категоричное: «Свободных мест нет». Он не раз сталкивался с неразрешимыми бытовыми проблемами и очень ценил помощь своих коллег. Мы убедились, чем может обернуться независимость, когда вдвоем поехали в Суздаль. Нам любезно предоставили машину с шофером и забронировали номер в мотеле на три дня. Мы гуляли по городу, любуясь его достопримечательностями, но, когда решили пообедать, нас не пустили ни в один ресторан. Несмотря на отсутствие там посетителей, везде заявляли, что обслуживают только иностранных туристов. Так что мы коротали вечера в своем мотеле и жевали сухие бутерброды. Зато когда мы ездили туда с детьми в сопровождении куратора, двери ресторанов гостеприимно распахивались для нас.

Вместе с тем Ким никогда не считал, что ему по рангу полагаются привилегии, и любую мелкую услугу принимал с благодарностью. Так, при наших поездках за рубеж куратор извещал соответствующие службы о времени прибытия Кима в пограничный пункт, где нас встречали, скрашивали долгие часы ожидания при замене колес и освобождали от таможенного досмотра.