Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни - [165]

— Остыл, свари другой.

Я покорно варю другой. Вторая чашка тоже остывает. Снова приказ:

— Свари еще.

И тут Ким не выдерживает.

— У нас нет больше кофе, — мрачно роняет он и хватает меня за руку.

Повисает томительная пауза.

— Ну, мне пора, — произносит Виталий, и мы тут же радостно вскакиваем. Я упаковываю его мокрый пуловер и слышу, как он говорит, по-прежнему сидя в кресле:

— Пожалуй, я останусь у вас ночевать.

У меня падает сердце. Ким, не поднимая головы, молча завязывает свои шнурки. Общими усилиями мы поднимаем и одеваем Виталия. В кармане пальто он обнаруживает растаявший брикет мороженого, но мне уже некогда стирать его пальто. Мы подхватываем его под руки и по бодрящему морозцу доставляем в «Пекин». На следующий день он позвонил, проспавшийся и трезвый, чтобы извиниться и попрощаться.

Кима очень удивило, что у нас супружеские пары проводят отпуск раздельно. Я объяснила, что это далеко не всегда происходит по доброй воле. Либо время отпуска у супругов не совпадает, либо не удается достать две путевки, да и с детьми в те времена не принимали ни в санатории, ни в дома отдыха. Слова Виталия запали Киму в душу, и он любил повторять:

— Пока молодые, доверять надо.

ОХРАНА

В Москве считали, что Киму все еще угрожает опасность, и продолжали его охранять примерно около года. Процедура была такая. Каждый раз перед выходом на улицу я звонила по определенному номеру, чтобы сказать: «Мы выходим». На расстоянии нескольких шагов за нами следовало двое или трое телохранителей. По-видимому, они дежурили в соседнем доме.

Однажды Ким решил сделать мне подарок к празднику, и мы поехали в валютный магазин «Березка». (Как я уже упоминала раньше, у него оставалась валюта от гонорара за издание его книги «Моя незримая война».) Там один из наших телохранителей спросил у меня:

— Что, разве у Кима валютный счет тоже открытый?

В том, что у него открытый рублевый счет, как и у всей крупной номенклатуры того времени, чьи материальные возможности были неограниченными, они не сомневались. Между тем за все время жизни в Москве он так и не сумел скопить денег. Только в последние два года, когда Ким стал часто болеть и мы перестали путешествовать, мне удавалось экономить и откладывать немного денег на сберкнижку. Но сотрудники КГБ, не считая кураторов, казалось бы хорошо информированные, не имели представления о материальном положении Кима. Что же говорить о простых смертных? В их глазах мы выглядели неимоверными богачами. Они были уверены, что такая «героическая личность», как Филби, была щедро осыпана всеми земными благами. Так создаются легенды.

Ким почти никогда не выходил из дома один. Но когда я отправлялась за покупками, сопровождал меня ради прогулки, дожидаясь около магазина или аптеки. Понимая, что защищают не меня, а Кима, я не стала звонить охранникам, когда однажды направилась в бассейн. Я шла очень быстро, на ходу вскочила в троллейбус и поняла, что меня «засекли», когда заметила одинокого молодого человека, спешившего за мной. Он так увлекся преследованием, что даже влетел в женскую раздевалку. Но у входа в душевую его остановил плакат: «Граждане посетители! Осуществляйте контроль за мытьем друг друга!» Пока я плавала свои 40 минут, высоко на парапете маячила голубая куртка моего верного стража.

Если мы куда-то отправлялись на такси, телохранители ехали за нами на своей машине. Но совсем бессмысленно выглядели охранники, когда они в полном составе на машине сопровождали троллейбус, в котором толкались мы.

Как-то ночью у меня случился приступ аппендицита (я уже описывала эту кошмарную ночь). С трудом дотерпев до утра, я вызвала такси, чтобы ехать в больницу. Предупредив, по обыкновению, охрану, мы вышли встречать такси, которое так и не приехало, что случалось нередко. Понаблюдав некоторое время за моими судорогами, наши телохранители предложили подвезти нас. В другой раз мы удостоились этой чести, когда, возвращаясь от Блейков после вечеринки, безуспешно пытались поймать такси.

Однажды мы приехали в переполненном троллейбусе в часовую мастерскую. Так как там оказалась большая очередь, я уговорила Кима вернуться домой в надежде, что одного его охранники довезут обратно на машине. Однако и без меня ему все равно пришлось добираться до дома троллейбусом, пассажиры которого не подозревали о почетном эскорте.

Но если существовала угроза жизни Кима, как такая охрана могла защитить его? Я часто задумывалась об этом. И однажды рассказала нашему куратору, Святославу, как охраняют Кима. Он подпрыгнул от возмущения и сказал, что это всего лишь очередная глупость его напарника, руководившего «операцией». После этого разговора мы стали иногда пользоваться машиной.

Наступил день нашей свободы: нам сказали, что опасность миновала. На радостях мы пошли погулять в Кремль. Когда мы поравнялись с гостиницей «Интурист», я обратила внимание на плотного мужчину, который шел навстречу. Меня испугало выражение его лица. Он внезапно остановился и вдруг, раскинув руки, бросился на Кима. Нападение случилось спустя 10 минут после того, как мы остались без охраны. Меня сковал страх, но через несколько мгновений испуг прошел, когда мужчина широко улыбнулся и заключил Кима в крепкие объятия. К счастью, «нападающим» оказался Петухов — тот человек, который помогал Киму бежать из Бейрута. Это была их первая встреча в Москве. Позднее мы побывали в гостях друг у друга.