Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни - [163]

— Так они же не ловятся, — удивляемся мы.

— Да разве это осетры, так, мелочь, — отвечают и подносят новые блюда.

Такого шашлыка, как здесь, мы еще не пробовали, разве что у нашего друга Алика на даче в Переделкино. В Армении постоянно говорили о шашлыке, но он всегда был жестким. То ли его не умели готовить, то ли бараны были престарелые.

Будучи в Азербайджане, мы заехали на несколько минут в маленький музей огнепоклонников. Ким не выносил гидов, они ему только мешали. Он предпочитал все видеть своими глазами.

— Любая информация в одно ухо влетает, из другого вылетает, — говорил он.

Я предупредила экскурсовода, чтобы она сказала всего несколько слов, так как Ким с трудом понимает русский язык и мы очень торопимся. В ответ на это она выпалила на одном дыхании всю информацию, содержащуюся в буклете, слово в слово, как пластинка, которой увеличили скорость. Ким очень внимательно слушал и улыбался. Я спросила, все ли он понял.

— Ни слова, — сказал он, — но девушка очень симпатичная.

Позднее, в Самарканде, был особенно настырный экскурсовод, который говорил:

— Посмотрите сюда, а потом сюда.

Стоило Киму попытаться отойти, хватал его за рукав:

— Надо смотреть сюда, а не туда.

Ким рассказывал, как в Стамбуле, чтобы отделаться от назойливого гида, он поставил условие: заплатит ему только в том случае, если тот не произнесет ни слова. Через короткое время гид не выдержал и заговорил. Ким предупредил: «Еще одно слово, и ты не получишь свои деньги», — и тот закрыл рот.

Наше пребывание в Азербайджане было коротким и, в общем, приятным. Там все проходило гладко, если не считать одного забавного эпизода. Когда мы возвращались из загородной поездки, в двух наших машинах одновременно закончился бензин, и нам вместе с сопровождением, включая главного начальника, пришлось в сумерках шагать по шоссе несколько километров. Но намеченное посещение цирка все-таки состоялось — мы успели ко второму отделению.

Из Азербайджана на пароме переправились в Туркмению. В Ашхабаде нас поселили в большой современной гостинице, где не было воды. Администратор упорно твердил, что вода на самом деле есть, просто я не умею пользоваться кранами. Только мы собрались отдохнуть от официальных банкетов, как явился наш сопровождающий, Саша: его тетя приглашает всех на обед. Я заболела, по-видимому где-то отравилась, и мы с Кимом отказываемся.

— Это невозможно, — возмущается Саша, — тетя обидится.

И Ким приносит себя в жертву тете, которую в глаза не видел и скорее всего никогда больше не увидит, а я остаюсь. Тем не менее Сашины родственники оказались людьми симпатичными, и вечер прошел приятно для Кима.

И опять бесконечные обеды и разные дяди и тети, которых нельзя обидеть. В Армении все-таки было некоторое преимущество — в большинстве случаев присутствовали одни и те же лица. Здесь же каждый день — новое место, новые встречи. Снова и снова калейдоскоп незнакомых лиц, которые на нас, измученных, выплескивают свою нерастраченную энергию. Самым трудным было то, что, исчерпав все слова благодарности и восторга по поводу приема, мы не знали, о чем с ними говорить. По-моему, встречавшие нас обычно не имели представления, кто такой Ким, и даже не интересовались этим. Просто выполняли свой долг гостеприимства, как они его понимали.

Все начиналось с «пиалушки чая», в которую затем наливался коньяк. Ким называл его «армянским чаем». Еда была вкусная и чрезмерно обильная, а коньяк лился рекой. На пикнике им даже ополаскивали рюмки. Когда мы уже до предела насыщены закусками, подают шашлык, от которого нельзя отказываться. Кажется, что уже наелся на всю оставшуюся жизнь. И тут приносят плов — короля всех блюд. Не отведать его — значит нанести личное оскорбление хозяину.

Мы безмерно устали от постоянного давления: «берите, берите». Между тем наши гостеприимные хозяева всерьез обижаются, если мы чего-то не съели или не выпили.

В Ташкенте Сашу сменил Суннат. Он прошел с нами весь путь до самой Москвы. Это был приятный и толковый парень. Он относился к нам с пониманием и сочувствием, но не мог вмешиваться, когда за столом было высокое начальство. Ким с удовольствием общался с ним, но другие сопровождающие его очень утомляли. Мы часто были вынуждены отказываться от экскурсий, лишь бы избавиться от постоянно окружающей нас «свиты».

Однажды Ким сорвался и почти затопал ногами: «Я хочу гулять только с моей женой!» — и нас оставили в покое. Мы отрываемся от сопровождающих и идем в горы. Ким облегченно вздыхает и поднимает голову к солнцу. К нему тут же подскакивают и услужливо объясняют:

— Солнце — пожалуйста, горы — пожалуйста!

С тех пор Ким, показывая мне что-нибудь, всегда приговаривал:

— Море — пожалуйста, рыба — пожалуйста…

В Ташкенте произошел очень неприятный инцидент. Мы были измучены до предела и, когда пришел местный представитель с очередным приглашением, наотрез отказались. Ким сказал, что поедет на прогулку в горы только вдвоем со мной, не считая верного Сунната. Но этот деятель, кстати русский, все-таки предупредил кого-то, и на пути нас остановил кордон: ждут на обед, с утра готовят манты. Мы отказались и поехали дальше, в горы. Там побродили около двух часов. По пути обратно видим на том же месте толпу местной знати. Дорога перекрыта черными «Волгами». Уже готовы покориться неизбежности, но Суннат говорит шоферу: «Гони!»… — и мы проскакиваем мимо растерянной толпы. Неприятное чувство от обиды, нанесенной этим людям, долго не покидало нас.