Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни - [164]

Как обычно, в таких поездках мы выполняли обкатанную официальную программу с неизбежным посещением трудовых хозяйств. Председатель одного из колхозов очень гордился своим сходством с известным поэтом Расулом Гамзатовым. От избытка чувств он так обнял Кима, что тот задохнулся и едва не потерял сознание. Потом у него долго болели ребра.

Нас возили в самые богатые колхозы и везде с гордостью показывали очень дорогие позолоченные памятники вождям и героям. И тут же мы видели роскошные дома культуры, где канализацию заменяли далеко не «культурные» дырки. Ким не мог понять, почему тратятся огромные (нам говорили, какие) деньги на помпезные памятники, вместо того чтобы использовать их на устройство канализации.

Два дня, проведенных в прекрасной Бухаре с ее уникальными архитектурными памятниками, оставили у меня ощущение безысходной тоски. Там Кима напоили до потери сознания и не могли понять, почему мне невесело.

В завершение нашего азиатского путешествия мы на два дня остановились в Ургенче. Город с красивой мечетью окружен пустыней. Пейзаж безрадостный: серая бугристая земля, скованная морозом, кое-где пересекается арыками. Было очень холодно и ветрено, а местные закаленные малыши как ни в чем не бывало бегали босиком по морозу, и меня, глядя на них, пробирала дрожь.

Мы поселились в небольшом доме, который обслуживали солдаты и одна женщина, сказавшая, что это генеральская дача (генерала, правда, мы не видели), хотя по своему виду она больше походила на казарму. Возможно, там были и другие помещения, более комфортабельные, но наша комната вмещала только две солдатские кровати с тумбочками. После дороги я решила поплескаться под душем и не подозревала, что устроила наводнение: в ванной были повреждены трубы (о чем меня не предупредили). Вода из ванной выливалась в коридор, и бедный солдат едва успевал собирать ее тряпкой. Какой конфуз! Спали мы на солдатских кроватях. Зато нас никто не развлекал, не спаивал и не закармливал. Еда была простая, и нашу трапезу разделял только Суннат. Несмотря на более чем скромный быт, мы радовались нежданному отдыху.

Из Ургенча переезжаем в Фергану, а оттуда — сразу на московский поезд. Нам предстоит последний, прощальный обед. Ко мне подходит местный представитель и очень серьезно спрашивает:

— Ким не обидится, если мы поставим коньяк?

Можно было радоваться, что два месяца моей воспитательной работы в конце концов увенчались успехом. Но тут я испугалась, не переусердствовала ли, — ведь без рюмки невозможно все это вынести, — и успокаиваю:

— Не обидится.

Наконец-то мы в поезде на пути домой. Здесь я получила неожиданный удар от верного Сунната. Он все-таки увлекает Кима в ресторан, а потом в купе к своим знакомым, и у меня сдают нервы.

На третьи сутки к вечеру приезжаем домой, бросаем чемоданной Ким говорит:

— Давай забаррикадируемся, чтобы никого не видеть и не слышать.

И в ту же минуту раздается телефонный звонок:

— Здравствуйте, это я, Виталий из Братска.

Я холодею. Но не Виталий (я уже упоминала о нем), человек приятный, был тому виной, любой другой тоже не порадовал бы нас своим появлением в тот вечер. Спрашиваю:

— Где вы?

— Совсем близко, в гостинице «Пекин».

— Вы надолго в Москве? — пытаюсь выиграть время, понимая, что нельзя отказать гостю, прибывшему издалека.

— Завтра вечером улетаю в Сочи. Очень хочу вас увидеть.

— Мы только что приехали, очень устали.

— Тогда приеду к вам завтра.

Я уже испытываю облегчение, что хотя бы не сегодня, и собираюсь с духом, чтобы осторожно подготовить Кима. Не успели мы смириться с этой мыслью, как раздается второй звонок:

— Это опять я. Не могу терпеть до завтра, приду сейчас.

Я сдаюсь и пытаюсь объяснить, как нас найти, но Виталий не слушает: «Не волнуйтесь, я возьму такси» — и вешает трубку. От «Пекина» до нашего дома всего 15 минут ходу, на такси это стоит 50 копеек. Наш гость появляется через 40 минут:

— Я дал таксисту десятку и ваш адрес.

И тот честно катал его на эти деньги. (Сейчас трудно поверить, что когда-то были честные таксисты!)

Это было явление! Лицо бледное, несмотря на двадцатиградусный мороз, вид растерзанный. Галстук закинут за одно плечо, кашне — за другое. Достает из-за пазухи початую бутылку красного венгерского вина. Оно, конечно, расплескалось, оставив потеки на его пуловере. Заметив это, он стягивает пуловер и протягивает мне:

— Ты пока постирай.

Ким изумлен и растерян, а я покорно иду стирать. Затем подаю нехитрые закуски, Ким открывает коньяк.

Виталий быстро опрокидывает рюмку за рюмкой, не притрагиваясь к закускам. Беседа не клеится. Человек пришел повеселиться, а мы усталые и трезвые. Он нас утешает, что через месяц, когда он вернется домой, его жена Валечка поедет в тот же санаторий в Сочи и по пути непременно навестит нас.

— Почему же вы не поехали вместе? — удивляется Ким.

— Мы всегда отдыхаем по очереди, — отвечает Виталий и выразительно добавляет:

— Пока молодые… И вообще… доверять надо друг Другу.

— Что-то скучно у вас, даже музыки нет, — тоскливо озирается наш гость. — Свари мне кофе.

Я приношу кофе, но он отодвигает чашку и снова берется за рюмку. Это становится опасным. Он не сможет держаться на ногах. Я пододвигаю бутерброды и кофе. Он берет чашку и говорит: