Я - Шарлотта Симмонс - [405]

— Боже мой… Боже мой… ну ничего себе… ведь ты — это он! Ты Хойт Торп!

От неожиданности Хойт даже не смог придумать никакого подходящего по крутизне ответа и ограничился своей самой обаятельной и многообещающей улыбкой и банальной фразой:

— Ну да, это я. Ты как — уже пообедала? Пойдем перекусим.

Хойт еще не успел договорить, как почувствовал на себе взгляды множества глаз. В толпе поднялся какой-то гул. Ну вот еще! Студенты окружили его со всех сторон, выстроившись по окружности: просто межгалактические путешественники, оставляющие круги на траве. Парень, стоявший прямо перед Хойтом, рядом с чувственной скандинавской блондинкой — высокий, с длинной шеей и кадыком размером с тыкву-горлянку, — сказал:

— Ну, чувак, ты даешь! Ты что, прямо так и назвал этого бугая «мудаком с обезьяньей рожей»? — Не договорив, он обратился к стоявшему рядом парню с газетой: — Тут написано… подожди, подожди… Нет, надо же было такое выдать!

Хойт прищурил один глаз и чуть приоткрыл рот с этой же стороны, словно говоря: «Не въезжаю, что этот тип тут гонит».

Блондинка — эта жемчужина фьордов — держала в руках свернутую в несколько раз газету.

— Ну что ты дурака валяешь? Ты что, не видел этого?

Хойт покачал головой — медленно, стараясь, чтобы это выглядело круто.

Девушка развернула газету и выставила ее перед ним первой полосой вперед. Там был напечатан самый огромный заголовок, какой Хойту только приходилось когда-нибудь видеть в газете. Через всю страницу прямо под логотипом газеты огромными жирными черными буквами размером дюймов в десять было набрано: «КАКОЙ ТАКОЙ ОРАЛЬНЫЙ СЕКС?» Чуть ниже по правую сторону полосы значилось:

«ПОЛИТИК ПОДКУПАЕТ НОЧНОГО ГУЛЯКУ, ЗА$ТУКАВШЕГО ЕГО ЗА $ЕК$УАЛЬНЫМИ РАЗВЛЕЧЕНИЯМИ В РОЩЕ»

Ниже еще один подзаголовок:

«ПАРЕНЬ ИЗ БРАТ$ТВА ПОЛУЧИТ РАБОТУ НА УОЛЛ-$ТРИТ $ ЗАРПЛАТОЙ $ 95 ТОНН В ГОД ЗА „ПОТЕРЮ ПАМЯТИ“»

Еще ниже — имя автора статьи: Эдам Геллин.

Затем две колонки текста, которые заканчивались в самом низу страницы примечанием: «См. ПОДКУП, страницы 4, 5, 6, 7».

«Губернатор Калифорнии»… «Кандидат от Республиканской партии»… «подкуп дьюпонтского студента-старшекурсника»… «застукал»… «в момент орального секса»… Хойт едва смог заставить себя пробежать глазами первый абзац статьи. Их — глаза — словно магнитом притягивала огромная фотография, занимавшая большую часть первой полосы. Да, кроме заголовков, подзаголовков и нескольких коротких абзацев текста на первой полосе не было ничего, кроме фотографии одного парня. Вот он выходит из «И. М.», а в полушаге за его спиной — аппетитная маленькая блондиночка, которая, несмотря на то, что снимок явно сделан зимой, умудрилась попасть в кадр с полоской голого живота и пупком между массивной, но короткой летной курткой и низко сидящими джинсами. А парень, парень на переднем плане, в центре снимка — он такой… такой классный… классный чувак… высокие ботинки, брюки хаки от «Аберкромби энд Фитч», что видно даже на фотографии… воротник рубахи расстегнут… а главное — крутейшее длинное темно-синее суконное пальто, придающее ему особенно солидный вид… В нем он выглядел футов восьми ростом, стройным, крутым и явно имеющим отношение к Серьезному Бизнесу. Над слегка приподнятым воротником этого шикарного пальто поднималась белая, крепкая, хорошо накачанная шея — нет, действительно крепкая, действительно сильная, — притом в меру, не то что у некоторых — шея шире головы… и наконец, лицо — Хойт не мог отвести взгляд от этого лица — мужественная челюсть, волевой подбородок — это был просто гибрид Кэри Гранта с Хью Грантом, вот только волосы посветлее и притом гораздо гуще и круче, чем у любого из них, — круче хотя бы потому, что их не разделял пробор. А еще легкая улыбка или, скорее, чуть презрительная ухмылка на губах, словно говорящая: «Я круче тучи, ребята, а вы все — отстой»… Может быть, кто-нибудь и сказал бы, что парню не пристало уделять большое значение мимике и гримасничать перед окружающими, но любой скептик признал бы, что это было круто… впечатляюще… самая крутая ухмылка, какую только можно себе представить, и притом к месту. Еще до того как не без труда набиравший обороты тяжелый маховик мозгового двигателя Хойта раскрутился в полную силу и начал соображать, что, собственно говоря, вся эта хрень может значить, он успел подумать о троих людях: о себе и о Рейчел, принесшей ему благую весть насчет работы его мечты в инвестиционном банке «Пирс энд Пирс»; о себе и об этом чмошнике, «ботанике», ходячем отстое, крысе очкастой, хорьке вонючем — Эдаме Как-его-на-хрен-там-мать-его; и снова — о себе, о себе, о себе. Даже ощущая подсознательное беспокойство, вызванное отдельными словами и словосочетаниями на первой полосе газеты, которые успели отпечататься в его мозгу, пока Хойт усилием воли заставил взгляд задержаться на первых абзацах огромной, судя по всему, статьи, он все равно не мог оторвать взгляда от фотографии. Вот это кадр! Как же он хорошо получился! Ну скажите честно, может ли вообще студент выглядеть лучше, чем на этом снимке?

Был уже час дня, и Шарлотта не без труда уговаривала себя сдерживаться и не признаваться хотя бы самой себе в том, что четырнадцать часов, проведенных практически без сна, на одном бутерброде с джемом и паре глотков почти прокисшего апельсинового сока, в обществе пациента с ненасытными психологическими запросами, — это уже чересчур и она изрядно устала быть сиделкой при «Мутанте Миллениума» Эдаме Геллине. «Все, хватит, надоело!» — Шарлотта с ужасом поймала себя на этих мыслях. Помимо усталости, раздражение и неприятие в ней вызвал тот факт, что