Я сделаю с тобой все, что захочу - [5]

– Зачем же ты меня выставила идиотом на собрании старшеклассников?

– Собственно, сначала ты меня выставил идиоткой. А моя бабушка перед смертью напомнила мне, что лучшая защита – это нападение.

Я на пару секунд задержала взгляд на его лице и успела заметить, как у него на лбу появилась морщинка и в глазах отразилось недоумение пополам с сомнением. И тут же удалилась, как актриса, которая спешит уйти со сцены, пока не стихли аплодисменты.

Позже он признался, что тогда еще долго стоял, провожая меня взглядом, пока я не затерялась в толпе.

Спустя два дня я снова столкнулась с Карло в баре у школы. Я заметила его издалека, но как ни в чем не бывало прошла мимо, мило чирикая с подругой Анджелой, которая уже была в курсе дела.

Анджела сделала страшные глаза и прошипела мне в ухо:

– Берегись, сзади!

Но было поздно. Карло тронул меня за плечо и произнес:

– Привет! Не хочешь сходить в кино в субботу вечером?

Я смутилась и покраснела, но твердо произнесла, смерив его взглядом:

– У тебя же есть девушка. Зачем тебе встречаться со мной?

– Нет у меня никакой девушки. За кого ты меня принимаешь? Я серьезный человек.

Он состроил недовольную гримасу, и это мне безумно понравилось.

– Очень жаль, но в субботу я занята.

– Что-то подсказывает мне, что ты опять врешь. Об этом свидетельствуют твой взгляд и приподнятый левый уголок рта. Смотри первую главу пособия «Общаемся без слов: наше тело болтливо». Если приглядеться, то по движениям тела и мимике собеседника можно понять, насколько он искренен. Если передумаешь – вот мой номер телефона.

Карло сунул мне листок бумаги и удалился, явно довольный собой.

– Зачем ему со мной встречаться?

Анджела подышала на замерзшие ладони, выпустила изо рта облачко пара.

– Элементарно, Ватсон! Ты ему нравишься!

– Да что ему может во мне понравиться?

– Слушай, хватит уже! Он вроде с головой дружит и мог бы встречаться с кем угодно в школе. Но выбрал тебя!

Тут Анджела обратила на меня «взгляд, проникающий прямо в душу» (так она его называла), и добавила:

– Ну правда, непонятно, что ты, собственно, выделываешься? Он самый клевый парень в школе! Я бы долго думать не стала!

И отправилась в туалет, победно вскинув руку и растопырив пальцы буквой «V».

В кино мы так и не сходили. В пятницу вечером я ему позвонила и спокойно, словно старому приятелю, сообщила, что неожиданно освободилась. Для меня это чувство было в новинку: казалось, что мы с ним знакомы всю жизнь.

Он как будто ничуть не удивился моему звонку и назначил мне свидание за час до начала фильма, «чтобы немного поболтать».

В итоге мы просидели в кафе-мороженом до семи вечера. За это время мы поговорили о нем, обо мне, о наших мечтах, о тонкой грани между нашими желаниями и тем, чего мы добиваемся, о самых неприятных персонажах в нашей жизни, о родителях, их слабостях и о том, какими мы будем в их возрасте, о том, когда и куда нам хотелось бы поехать, и о том, что шоколад – лучшее изобретение всех времен и народов.

Без пятнадцати семь в ту субботу я уже знала, что он ненавидит баклажаны и футбол, любит боевики, читает романы Скотта Туроу и собирается поступать на инженерный факультет. Что он, по общему мнению, точная копия отца, хотя больше времени проводит с матерью и ужасно завидует сестре.

Я наблюдала за тем, как он жестикулирует, старается подыскать нужные слова, чтобы его приятно было слушать, как улыбается и подтрунивает над собой. Он был любезен и элегантен.

– Так… Что же я еще о себе не рассказал? – задумался он на минуту. – Ах да! У меня аллергия на аспирин! Однажды мать, пытаясь сбить мне температуру, отправила меня прямиком в больницу. Она так себе этого и не простила: стоит мне вспомнить о том случае, как она заливается слезами. Я до сих пор слышу ее крик в больничном коридоре: «Я не мать, я чудовище!» Она ужасно испугалась, и с того дня ее опека надо мной сделалась слегка обременительной.

Он отвернулся, пару секунд как будто разглядывал что-то за окном, потом улыбнулся и продолжал:

– Порой мы слишком поздно обращаем внимание на то, что причиняет нам вред.

– Последствия курения, тревожность, укус змеи?

– Неправильный диагноз, неосторожность, навязчивые идеи или, может быть, на то, что рядом с нами не те люди.

Вот в чем дело: мы с ним говорили на одном языке.

Тем вечером я вернулась домой, отчетливо понимая, что вскоре что-то изменится.

Я уже не была только «девушкой с собрания», мы с Карло стали неразлучны.

Спустя несколько дней он попросил меня сходить с ним на встречу, организованную ЮНЕСКО, где обсуждались права населения.

– Я волонтер в неправительственной организации, – пояснил он, и я посмотрела на него так, будто он поведал мне о своих сверхъестественных способностях. – ЮНЕСКО обвиняют в злоупотреблении своим положением в политических целях, и мне хотелось бы получше во всем этом разобраться.

Я смотрела на него во все глаза, как на фейерверк в темном небе.

Карло принялся объяснять мне, насколько важна эта встреча, рассказал мне о проблеме половинчатой демократии, о праве каждого народа на самоопределение. Потом он углубился в рассуждения о фундаментальных правах личности – правах, данных от рождения, нерушимых и неотъемлемых.