Я сделаю это для тебя - [72]
— Гипотеза на гипотезе, только на это вы и способны! — взорвался Дебрюин. — Ни одного надежного следа!
— В этой истории отсутствует какая бы то ни было логика — ни террористы, ни обычные вымогатели так не действуют, — попытался оправдаться Гонсалес.
— До сегодняшнего дня у нас действительно не было ничего конкретного, — подхватил Самюэль Мерль. — Но теперь мы знаем имя — или имена — заложников и сможем провести настоящее расследование.
— Очень вам рекомендую, — буркнул Дебрюин. — Мы должны немедленно взять ситуацию под контроль, министр взбешен.
На этом совещание закончилось, и все разошлись.
— Что станете делать с этой информацией? — спросил Борис Дебрюин Фредерика Лена.
— Позиция министра ясна и недвусмысленна: нам следует создать впечатление, что мы — хозяева положения. То есть мы храним молчание и ждем, когда ваши люди выйдут на след похитителей. А если заложников убили и тела скоро обнаружат? Или они захотят обменять только Лемана, а семья останется у них в плену?
От этой перспективы советника министра пробила дрожь.
— Принимать решения не в моей компетенции. Я проинформирую министра и буду держать вас в курсе.
Лахдар стоял, склонившись над Даниелем, когда тот почувствовал чужое присутствие и проснулся.
— Кто вы и чего от меня хотите? — спросил он.
Несколько мгновений Лахдар смотрел на него не моргая.
— Я знаю, вы не мусульманские экстремисты.
Даниелю показалось, что на лице его тюремщика промелькнула улыбка.
— Чего вы от меня ждете?
Лахдар взял стул и сел напротив заложника.
— Вы не хотите меня убивать, и вам не нужен выкуп, я в этом уверен. Так зачем же… зачем вы терзаете меня… психически?
— А ты? Зачем ты заставил страдать жену и сына? Зачем превратил их жизнь в кошмар?
Вопросы прозвучали как удар и стали спусковым механизмом.
— Я должен был так поступить. Что бы ты сделал на моем месте? Представь, что однажды кто-то убьет твоего ребенка во имя какой-то своей неведомой цели. А еще представь, что преступление осталось безнаказанным. Больше того — его значение приуменьшили ради умиротворения убийцы! Ты бы стал спокойно сидеть и ждать, когда его покарает Бог? Это было делом чести! И выживания…
— И ты готов поступить так снова — ввергать жену и сына в пучину отчаяния?
— Жизнь, смерть… эти понятия утратили для меня смысл, — устало произнес Даниель. — Мне казалось, что я умер. Превратился в зомби. Мной руководили инстинкт и одержимость. Потеря сына при таких обстоятельствах выбросила меня в параллельный мир, где действовала иная логика.
— Ты используешь те же доводы, что и террористы: говоря так, ты защищаешь дело убитого тобой человека.
Это замечание ранило Даниеля.
— Я не убивал шейха, — сказал он, чтобы вырваться из тупика, куда загонял его Лахдар. — В алкогольном бреду я иногда пытался убедить себя в обратном. Но я его не убивал. Мне не хватило мужества. Я не был убийцей. Я отступился, я хотел одного — вернуться к жене и сыну и вместе с ними оплакивать смерть Жерома. Но все пошло не так. Все поверили, что я преступник. Пресса и общественное мнение оскорбляли меня, мое имя изваляли в грязи. Люди шейха наверняка стали бы меня искать. Я должен был бежать, исчезнуть, раствориться. И никогда не возвращаться. Только так я мог уберечь жену и сына.
— Я знаю.
Даниель поднял голову:
— Знаешь? Да кто ты такой, черт побери? Кто вы и кто ваш главарь? Почему он никогда не снимает маску?
Лахдар пристально вгляделся в лицо Даниеля, словно искал на нем ответ.
— Думаю, ты уже понял. Но может, хочешь еще немного поразмышлять над истиной?
Он резко встал и покинул комнату.
На пороге возник человек. Кто это был? Хаким? Он стоял против света, и Даниель не мог отчетливо разглядеть главаря похитителей. Впервые за все время на нем не было маски, но очертания лица расплывались в ослепительно-ярком свете дня.
Человек шагнул вперед и взглянул в глаза заложнику.
Даниеля поразил его напряженный взгляд. Потом он вгляделся в лицо незнакомца и пошатнулся.
— Я ухожу.
Шарль оторвался от утренних газет, удивленный тоном Эрика. Он не располагал ни к обсуждению, ни к спорам и не был призывом о помощи.
— То есть?
— Как только мы узнаем развязку этого дела, я уйду.
Шарль насмешливо улыбнулся:
— Твоя давняя мечта. Хочешь все бросить, стяжав славу?
— Не доставай меня. Да, я любил свою известность. Страстно. Слепо. Но сегодня я даже не знаю, кто я и чего стою как журналист и человек.
— Цена человека… — задумчиво проговорил Шарль. — Кто ее определяет?
— Я долго путал две вещи: мою цену и цену телерейтингов. Изредка мое сознание прояснялось, и я осознавал всю тщету и суетность этого маскарада, но потом уподоблялся наркоману, меня манили власть и известность, и я как мотылек обжигался об их огонь… Я даже не замечал, какую боль причиняю близким, можешь себе представить? Я не сумел удержать жену, Шарль. Думаю, цену человека определяют те, с кем связала его судьба.
— Вот именно, Эрик. Твоя судьба связана со средствами массовой информации, на которые ты работаешь, с коллегами и зрителями…
— Нет, Шарль. Они определяют товарную стоимость. А вот мои близкие могут сказать, сколько я стою как человек. Должен признаться, они не слишком высоко меня ценят.
«Когда роман будет закончен, я умру» – так начал известный писатель Сэмюэль Сандерсон свою книгу. Когда-то он был обычным человеком, любил свою жену Дану и дочь Мэйан и был уверен, что семья – самое ценное, что у него есть. Но слава и богатство все изменили, этого испытания Сандерсон не выдержал. Его жизнь отныне протекала в свете софитов, под щелчки фотокамер. Поклонницы считали величайшим счастьем, если он снисходил до интрижки, журналисты почитали за честь взять у него интервью. В этом угаре остановиться, подумать было немыслимо.
Клара и Габриэль не должны были быть вместе: сын богатых родителей, наследник успешного семейного бизнеса, и простая танцовщица — что у них общего? Кажется, весь мир против них: родители и друзья Габриэля считают их отношения не более чем интрижкой, да и сама Клара временами сомневается, что у Габриэля хватит мужества пойти наперекор воле отца и матери.Иногда для того, чтобы понять, что важно, а что второстепенно, нужно потрясение. Таким потрясением в жизни Габриэля и Клары стала автокатастрофа. Судьба дала им шанс: либо все исправить, либо все потерять.
У Жереми день рождения, ему исполнилось двадцать лет. Именно в этот день он решает свести счеты с жизнью: он больше ничего от нее не ждет, его бросила любимая девушка. Запив таблетки несколькими глотками виски, парень теряет сознание — и приходит в себя год спустя. Он у себя дома, а рядом — его обожаемая Виктория.Так умер он или нет? Может, он попал в рай? Или, наоборот, очутился в аду? Жереми не может вспомнить, что с ним было. Он словно потерялся на границе двух миров и превратился в зрителя, с ужасом наблюдающего, как мимо проходит его собственная, но словно чужая жизнь.
В детстве Ноам пережил страшную трагедию – на его глазах погибла мать, и он считал, что виноват в ее гибели.Долгие годы он жил в аду – его мучили непреходящее чувство вины и страх смерти.Чтобы освободиться от кошмара, он обращается к Линетт Маркюс – психотерапевту, чья методика далека от традиционной.Ноаму предстоит пройти настоящий квест, и он не знает, что ждет его на финише. И тем более он не догадывается, что не только врачебным долгом объясняется стремление Линетт во что бы то ни стало помочь ему.
Лиор устала искать свою любовь. Она одинока и целиком погружена в работу. Одно только занятие скрашивает ее дни — чтение. У нее есть любимый автор, и она с нетерпением ждет его нового романа: ей кажется, что в нем она найдет ответы на все свои вопросы и жизнь немедленно наладится. Но, как назло, писатель объявляет, что отныне не напишет ни строчки: сказать ему больше нечего, да и жить в мире фантазий порядком надоело.Девушка в отчаянии: ей не дождаться своей путеводной книги, а как жить дальше, она не понимает.
Академия надломленных душ — место, в котором подросткам из неблагополучных семей дают второй шанс. Когда в стенах этой особой школы оказываются Лана и Дилан, они далеко не представляют, что же их ждет. Загнанные в ловушку, непонятые окружающими, они всегда сами спасали себя. Но не в этот раз. В этот раз за них решают другие. Загадочные наставники обещают новобранцам другую жизнь, вот только веры в мгновенное исцеление у ребят нет. На кону их будущее, а значит, ошибиться просто нельзя.
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Ирина Ефимова – автор нескольких сборников стихов и прозы, публиковалась в периодических изданиях. В данной книге представлено «Избранное» – повесть-хроника, рассказы, поэмы и переводы с немецкого языка сонетов Р.-М.Рильке.