Я сделаю это для тебя - [70]
— Извини, что помешала.
— Входи же, входи. Что-то случилось?
Клара почувствовала, как тает ее решимость.
— Да нет… Просто хотела проверить, как ты.
— Я в порядке.
Она сделала глубокий вдох, решительным шагом пересекла кабинет и села напротив Эрика.
— Тебе известны мои чувства. Я понимаю, что ты не готов к новым отношениям, но зачем-то прикрываешься надуманными предлогами: разница в возрасте, мы вместе работаем… Хотя дело не в том.
— Неужели? — Казалось, Эрика позабавили слова Клары. — А в чем же?
— В самооценке. Ты себя недооцениваешь. Ты много пережил и самозабвенно зализываешь раны, вместо того чтобы смотреть вперед.
— В будущее? — съязвил Сюма, пряча смущение за иронией. — В моем возрасте, знаешь ли, больше размышляешь о прошлом.
— Чушь! В действительности тебя мучит история десятилетней давности с Леманом.
— Да что ты об этом знаешь? — вскинулся Эрик.
Клара пожала плечами:
— Много чего. И кстати, весьма противоречивого. Десять лет назад большинство членов нынешней команды учились в школе. Может, ты мне объяснишь?
Клара выглядела смущенной собственной дерзостью.
Эрик печально улыбнулся.
— Попробую. Десять лет назад я был ведущим новостной программы на канале «Франс-6». Я переживал период профессиональных сомнений. Стал знаменитостью, все имел: славу, власть, деньги, женщин. Коллеги начали критиковать меня. Моя известность и публичность раздражали окружающих. Некоторые считали меня пустышкой. Я действительно был не более чем звеном хорошо отлаженного конвейера: читал телесуфлер, лебезил перед звездами шоу-бизнеса и политиками, когда брал у них интервью! И чувствовал себя паршивой марионеткой. В этот самый момент началось дело Лемана. Главное тебе известно: обезумевший от горя отец преследует человека, которого считает убийцей сына, похищает его и держит в заложниках где-то в лондонском предместье. Пресса и телевидение изображали его человеком, который восстал против безнаказанности некоторых приспешников экстремистских мусульманских движений. Поведение Лемана вызывало понимание у общественного мнения, его готовы были записать в герои, и так бы оно и случилось, если бы не грянул гром — известие об убийстве заложника.
Узнав о смерти шейха, я подумал: «Так и надо, справедливость восторжествовала». Потом я об этом пожалел, потому что не имел права радоваться гибели человека. Религиозного вождя изрешетили пулями, руки и ноги у него были связаны, на глазах черная повязка. Выглядело это ужасно, и я сразу понял: Леман недолго останется героем. В последующие дни мои опасения подтвердились: политики, журналисты, спецы по антитеррору и некоторые интеллектуалы засучили рукава и набросились на него, как свора голодных псов. Его обвиняли в безответственности. Заявляли, что горе лишило его рассудка и он действовал, не думая о последствиях. Утверждали, что он жестоко и бесчеловечно убил беззащитного человека, став на одну доску с теми, кого так ненавидел.
На самом деле речь шла не о поступке Лемана. Политики опасались отголосков его действий. Они были в бешенстве, потому что он, сам того не желая, разоблачил их бездействие. Журналисты проявили не больше здравого смысла. Я уже тогда обратил внимание на одну опасную тенденцию: некоторые коллеги сочувствовали участи жертв, но в своих сюжетах во главу угла ставили беспросветную нищету и отчаяние террористов. Один щелкопер договорился до того, что назвал подорвавшего себя в автобусе шахида человеком, «убившим себя от безысходности». Так что кое-кто считал жертвой шейха, ведь тот погиб. Логика, основанная исключительно на эмоциях.
— И никто не высказывал иного мнения?
— Отчего же. Некоторые критические умы пытались рассуждать, отталкиваясь от событий, понять, а не осуждать несчастного отца, считать случившееся следствием жестокости террористов и неспособности властей обуздать зло, а не наоборот. Но хор возмущенных голосов здравомыслящих граждан быстро заглушил их аргументы. На похоронах шейха его сторонники бились в истерике, британские и французские флаги сжигали перед камерами, и произошел взрыв. Немногие журналисты в Париже и Лондоне осмелились возмутиться. Их комментарии провоцировали угрозы и проклятия мужчин и женщин, оплакивавших «духовного лидера». Кое-кто из моих собратьев по перу даже послал соболезнования близким шейха.
— А ты?
— Будь я зрителем, ограничился бы брюзжанием перед телевизором. Но я был действующим лицом информационного пространства. Я был соучастником — из-за своей пассивности. И сломался. После смерти шейха тогдашний министр внутренних дел дал мне интервью. Он произнес обличительную речь против Даниеля Лемана, заявив, что отцовское горе не оправдывает опрометчивого поступка. В заключение он назвал Даниеля террористом. «Террорист — это человек, убивающий невинных во имя того, чтобы быть услышанным и послужить своему делу» — вот что он посмел сказать. Я не смог смириться с такой подлостью и спросил: «Но разве тот, кого сегодня выставляют духовным лидером, чист и невиновен?» Мой вопрос удивил всех в студии, я это почувствовал. В наушнике раздался голос шеф-редактора: «Осторожно, Эрик! Твой вопрос звучит двусмысленно».
«Когда роман будет закончен, я умру» – так начал известный писатель Сэмюэль Сандерсон свою книгу. Когда-то он был обычным человеком, любил свою жену Дану и дочь Мэйан и был уверен, что семья – самое ценное, что у него есть. Но слава и богатство все изменили, этого испытания Сандерсон не выдержал. Его жизнь отныне протекала в свете софитов, под щелчки фотокамер. Поклонницы считали величайшим счастьем, если он снисходил до интрижки, журналисты почитали за честь взять у него интервью. В этом угаре остановиться, подумать было немыслимо.
Клара и Габриэль не должны были быть вместе: сын богатых родителей, наследник успешного семейного бизнеса, и простая танцовщица — что у них общего? Кажется, весь мир против них: родители и друзья Габриэля считают их отношения не более чем интрижкой, да и сама Клара временами сомневается, что у Габриэля хватит мужества пойти наперекор воле отца и матери.Иногда для того, чтобы понять, что важно, а что второстепенно, нужно потрясение. Таким потрясением в жизни Габриэля и Клары стала автокатастрофа. Судьба дала им шанс: либо все исправить, либо все потерять.
У Жереми день рождения, ему исполнилось двадцать лет. Именно в этот день он решает свести счеты с жизнью: он больше ничего от нее не ждет, его бросила любимая девушка. Запив таблетки несколькими глотками виски, парень теряет сознание — и приходит в себя год спустя. Он у себя дома, а рядом — его обожаемая Виктория.Так умер он или нет? Может, он попал в рай? Или, наоборот, очутился в аду? Жереми не может вспомнить, что с ним было. Он словно потерялся на границе двух миров и превратился в зрителя, с ужасом наблюдающего, как мимо проходит его собственная, но словно чужая жизнь.
В детстве Ноам пережил страшную трагедию – на его глазах погибла мать, и он считал, что виноват в ее гибели.Долгие годы он жил в аду – его мучили непреходящее чувство вины и страх смерти.Чтобы освободиться от кошмара, он обращается к Линетт Маркюс – психотерапевту, чья методика далека от традиционной.Ноаму предстоит пройти настоящий квест, и он не знает, что ждет его на финише. И тем более он не догадывается, что не только врачебным долгом объясняется стремление Линетт во что бы то ни стало помочь ему.
Лиор устала искать свою любовь. Она одинока и целиком погружена в работу. Одно только занятие скрашивает ее дни — чтение. У нее есть любимый автор, и она с нетерпением ждет его нового романа: ей кажется, что в нем она найдет ответы на все свои вопросы и жизнь немедленно наладится. Но, как назло, писатель объявляет, что отныне не напишет ни строчки: сказать ему больше нечего, да и жить в мире фантазий порядком надоело.Девушка в отчаянии: ей не дождаться своей путеводной книги, а как жить дальше, она не понимает.
Академия надломленных душ — место, в котором подросткам из неблагополучных семей дают второй шанс. Когда в стенах этой особой школы оказываются Лана и Дилан, они далеко не представляют, что же их ждет. Загнанные в ловушку, непонятые окружающими, они всегда сами спасали себя. Но не в этот раз. В этот раз за них решают другие. Загадочные наставники обещают новобранцам другую жизнь, вот только веры в мгновенное исцеление у ребят нет. На кону их будущее, а значит, ошибиться просто нельзя.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.