Я сделаю это для тебя - [63]
Вступление Эрику не понравилось. С какой стати этот человек допрашивает его? Он собирался общаться с хозяином площади Бово и его секретарем по связям с общественностью, а попал на заседание суда, где ему задают абсурдные вопросы.
— Вы хотите сообщить мне важную информацию, — ответил он. — И касается она, конечно, личности заложника.
Дебрюин кивнул, давая понять, что журналист угадал.
— У вас самого есть какие-то предположения? — поинтересовался шеф Оперативного отдела.
— Конечно нет! — возмутился Эрик, с трудом сдерживая холодную ярость.
В этот момент в мозгу у него прозвучал сигнал тревоги. Как будто он солгал, проходя проверку на детекторе лжи. Солгал самому себе.
— Не понимаю, к чему все эти вопросы! — бросил он и немедленно пожалел, что взял такой тон.
Он не должен вести себя, как подозреваемый на допросе.
— Извините, был излишне резок, — сказал Дебрюин. — Я просто пытаюсь…
— …выяснить, не скрываю ли я чего, — сухо перебил его Эрик.
Дебрюин коротко улыбнулся, подтверждая правоту журналиста.
— Зачем бы я стал что-то от вас скрывать? — раздражился Сюма.
Борис Дебрюин посмотрел на своих людей, перевел взгляд на министра, как будто хотел спросить, может ли ответить на вопрос Сюма на этой стадии разговора.
— Дело в том, что вы… знаете этого человека, — сухо сообщил он.
Эрик нахмурился, но невозмутимости не утратил, ожидая подтверждения информации, которая не показалась ему совсем уж неожиданной, хотя и удивила его.
Дебрюин сделал знак Самюэлю Мерлю, тот достал из конверта три фотографии и протянул их Эрику.
На первом снимке был укрупнен кадр из последней записи.
— Наши специалисты отретушировали изображение, убрали бороду и придали лицу нейтральный вид.
Мерль положил на стол второй снимок.
— Вот что получилось. Так мы и опознали бездомного. Старый знакомый.
Он показал Эрику третью, последнюю фотографию. На ней было лицо более молодого мужчины.
Эрик все понял.
Вот что ускользнуло от него во время просмотра. Да нет, не ускользнуло — он просто не захотел посмотреть правде в лицо. Правде, отсылавшей его на десять лет назад.
— Узнаете? — спросил Дебрюин, и его глаза хищно блеснули.
— Конечно, — прошептал Эрик Сюма. — Это Даниель Леман.
Даниель
Соломон снимает промокший плащ.
— Я доехал до центра Лондона, зашел в интернет-кафе и сделал то, что ты велел. Думаешь, этого достаточно? Эти люди проверяют свою электронную почту? Я накупил газет — все пишут о похищении.
— Я слушал радио и смотрел телевизор. Они знают мое имя.
— Ах так… Я тоже слушал, но ни черта не понял, слишком быстро лопочут. Французские газеты называют нас «неизвестной боевой группой» или «ударной группой». Нас считают наемниками. Ребятам это понравится. А что тот псих?
— Пришел в себя. Молчит.
Соломон привез пиццу. Он отрезает кусок и относит шейху, но тот отказывается. Мы едим молча. В воздухе еще висит напряжение. Дождь глухо барабанит по крыше и окнам, наполняя дом печалью, граничащей с отчаянием.
Мы включаем телевизор, чтобы посмотреть новости.
Главный сюжет всех выпусков — похищение. В первых кадрах показывают дом шейха. Сыщики работают за оцеплением, патрульные сдерживают зевак. Корреспондентка излагает скупые факты.
— Ничего не понимаю, — жалуется Соломон. — Переключи на французский канал.
Я щелкаю пультом.
— Гляди-ка, они получили фотографию! Шустрые, черти!
На экране появляется лицо шейха с приставленным к виску пистолетом.
— Менее часа назад похитители прислали этот снимок, — звучит голос за кадром. — Без комментариев. На нем отчетливо видно испуганное лицо шейха Фейсала, которого кто-то держит на мушке. Сначала следователи предположили, что акцию могла осуществить небольшая соперничающая группировка, но теперь мы знаем, что похищение, скорее всего, организовал вот этот человек.
На экране появляется мое лицо. Фотография была сделана год назад, во время торжественного ужина, на котором я председательствовал от имени агентства.
— Этого человека зовут Даниель Леман. Француз, два месяца назад потерял сына, погибшего во время взрыва автобуса номер восемьдесят три в Париже.
Я вздрагиваю, увидев лицо Жерома. Мой сын улыбается с полароидного снимка, сделанного на его последнем дне рождения. Снимок продал «Пари Матч» сосед, его сын был в числе гостей. После гибели Жерома я перестал читать газеты.
— По мнению соратников исламского проповедника, Леман мог действовать из мести. Следствие подозревало, что шейх Фейсал был идейным вдохновителем и заказчиком кровавого теракта, однако по сведениям, полученным из Скотленд-Ярда, обвинение против него не выдвигалось. Возможно, именно поэтому Даниель Леман и решил вершить правосудие сам. По некоторым данным, вместе с Леманом действовала группа боевиков, вероятно наемников.
Я слушаю, как чужой человек рассказывает о моей жизни лишенными эмоций словами, сводящими всю историю к перечислению фактов и дат, якобы имеющих значение, но думаю совсем о другом. О неизбежном бегстве.
Соломон кладет руку мне на плечо. Я принимаю это за жест дружеского участия, но он сжимает пальцы, чтобы я взглянул на экран.
Оператор снимает мой дом.
— По словам одного из соседей, — продолжает голос за кадром, — жена и сын Даниеля Лемана покинули свое жилище сегодня рано утром. Что им известно о действиях главы семейства?
«Когда роман будет закончен, я умру» – так начал известный писатель Сэмюэль Сандерсон свою книгу. Когда-то он был обычным человеком, любил свою жену Дану и дочь Мэйан и был уверен, что семья – самое ценное, что у него есть. Но слава и богатство все изменили, этого испытания Сандерсон не выдержал. Его жизнь отныне протекала в свете софитов, под щелчки фотокамер. Поклонницы считали величайшим счастьем, если он снисходил до интрижки, журналисты почитали за честь взять у него интервью. В этом угаре остановиться, подумать было немыслимо.
Клара и Габриэль не должны были быть вместе: сын богатых родителей, наследник успешного семейного бизнеса, и простая танцовщица — что у них общего? Кажется, весь мир против них: родители и друзья Габриэля считают их отношения не более чем интрижкой, да и сама Клара временами сомневается, что у Габриэля хватит мужества пойти наперекор воле отца и матери.Иногда для того, чтобы понять, что важно, а что второстепенно, нужно потрясение. Таким потрясением в жизни Габриэля и Клары стала автокатастрофа. Судьба дала им шанс: либо все исправить, либо все потерять.
В детстве Ноам пережил страшную трагедию – на его глазах погибла мать, и он считал, что виноват в ее гибели.Долгие годы он жил в аду – его мучили непреходящее чувство вины и страх смерти.Чтобы освободиться от кошмара, он обращается к Линетт Маркюс – психотерапевту, чья методика далека от традиционной.Ноаму предстоит пройти настоящий квест, и он не знает, что ждет его на финише. И тем более он не догадывается, что не только врачебным долгом объясняется стремление Линетт во что бы то ни стало помочь ему.
У Жереми день рождения, ему исполнилось двадцать лет. Именно в этот день он решает свести счеты с жизнью: он больше ничего от нее не ждет, его бросила любимая девушка. Запив таблетки несколькими глотками виски, парень теряет сознание — и приходит в себя год спустя. Он у себя дома, а рядом — его обожаемая Виктория.Так умер он или нет? Может, он попал в рай? Или, наоборот, очутился в аду? Жереми не может вспомнить, что с ним было. Он словно потерялся на границе двух миров и превратился в зрителя, с ужасом наблюдающего, как мимо проходит его собственная, но словно чужая жизнь.
Академия надломленных душ — место, в котором подросткам из неблагополучных семей дают второй шанс. Когда в стенах этой особой школы оказываются Лана и Дилан, они далеко не представляют, что же их ждет. Загнанные в ловушку, непонятые окружающими, они всегда сами спасали себя. Но не в этот раз. В этот раз за них решают другие. Загадочные наставники обещают новобранцам другую жизнь, вот только веры в мгновенное исцеление у ребят нет. На кону их будущее, а значит, ошибиться просто нельзя.
Лиор устала искать свою любовь. Она одинока и целиком погружена в работу. Одно только занятие скрашивает ее дни — чтение. У нее есть любимый автор, и она с нетерпением ждет его нового романа: ей кажется, что в нем она найдет ответы на все свои вопросы и жизнь немедленно наладится. Но, как назло, писатель объявляет, что отныне не напишет ни строчки: сказать ему больше нечего, да и жить в мире фантазий порядком надоело.Девушка в отчаянии: ей не дождаться своей путеводной книги, а как жить дальше, она не понимает.
Гилад Ацмон, саксофонист и автор пламенных политических статей, радикальный современный философ и писатель, родился и вырос в Израиле, живет и работает в Лондоне. Себя называет палестинцем, говорящим на иврите. Любимое занятие — разоблачать мифы современности. В настоящем романе-гротеске речь идет о якобы неуязвимой израильской разведке и неизбывном желании израильтян чувствовать себя преследуемыми жертвами. Ацмон делает с мифом о Мосаде то, что Пелевин сделал с советской космонавтикой в повести «Омон Ра», а карикатуры на деятелей израильской истории — от Давида Бен Гуриона до Ариэля Шарона — могут составить достойную конкуренцию графу Хрущеву и Сталину из «Голубого сала» Владимира Сорокина.
Коллекции бывают разные. Собирают старинные монеты, картины импрессионистов, пробки от шампанского, яйца Фаберже. Гектор, герой прелестного остроумного романа Давида Фонкиноса, молодого французского писателя, стремительно набирающего популярность, болен хроническим коллекционитом. Он собирал марки, картинки с изображением кораблей, запонки, термометры, заячьи ланки, этикетки от сыров, хорватские поговорки. Чтобы остановить распространение инфекции, он даже пытался покончить жизнь самоубийством. И когда Гектор уже решил, что наконец излечился, то обнаружил, что вновь коллекционирует и предмет означенной коллекции – его юная жена.
«Да или нет?» — всего три слова стояло в записке, привязанной к ноге упавшего на балкон почтового голубя, но цепочка событий, потянувшаяся за этим эпизодом, развернулась в обжигающую историю любви, пронесенной через два поколения. «Голубь и Мальчик» — новая встреча русских читателей с творчеством замечательного израильского писателя Меира Шалева, уже знакомого им по романам «В доме своем в пустыне…», «Русский роман», «Эсав».
Маленький комментарий. Около года назад одна из учениц Лейкина — Маша Ордынская, писавшая доселе исключительно в рифму, побывала в Москве на фестивале малой прозы (в качестве зрителя). Очевидец (С.Криницын) рассказывает, что из зала она вышла с несколько странным выражением лица и с фразой: «Я что ли так не могу?..» А через пару дней принесла в подоле рассказик. Этот самый.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.